— Ничего подобного.
— Значит, кто-то прочел это между строк. Короче, мама или тетя Эмма или кто еще выходит из дома, отряхивая с фартука муку… это я сочиняю.
— Заметно.
— И говорит: «Мальчики, ваша тринадцатиюродная сестра по внучатой тетке покойной прапрапрабабушки прислала е-мейл с корабля дяди Дуга в Южно-Китайском море и сообщила, что поругалась с молодым человеком и ей, вероятно, не помешала бы помощь. В Калифорнии. Не заглянете к ней туда?», а ребята откладывают мяч и отвечают: «Есть, мэм! Город и адрес?» На это она говорит: «Пока просто выезжайте на федеральную автостраду номер сорок и не забывайте поддерживать среднюю скорость от ста до ста двадцати процентов максимально разрешенной, позвоните мне откуда-нибудь, и я сообщу вам уточненные координаты цели». Они берут под козырек и через пять минут с ускорением пять g выезжают задом из гаража, а еще через тридцать часов они перед моим домом, светят мощными фонариками мне в глаза и задают много придирчивых вопросов. Ты представляешь, как быстро для этого надо было ехать?
— Понятия не имею.
— Так вот, согласно дорожному атласу у ребят из машины, это ровно две тысячи сто миль.
— И что?
— Значит, они полтора суток ехали со средней скоростью семьдесят миль в час.
— Сутки с четвертью, — поправляет Ами.
— Ты представляешь, насколько это трудно?
— Жмешь на газ и держишься своей полосы. Что тут трудного?
— Я не говорю, что это сложная интеллектуальная задача. Я про то, что готовность, например, писать в стаканчики из «Макдоналдса», чтобы не останавливать машину, предполагает некоторую спешку. Даже горячность. А поскольку я мужик и был когда-то в возрасте Марка Аврелия и Робина, я могу сказать, что не много вещей способны так подхлестнуть парня. Одна из них — мысль, что чужой мужчина обижает дорогую тебе девушку.
— Ну и что, если они даже так думали? — говорит Ами. — Теперь они считают тебя нормальным.
— Да неужели?
— Серьезно. То, что ты лишился дома и средств, очеловечило тебя в их глазах. Тому, кто попал в беду, можно многое извинить.
— Я должен за что-то извиняться?
— Передо мной — нет.
— Если учесть, что прежде они считали меня насильником, это безусловное утешение.
Короткое затишье в разговоре. Потом Ами подает голос:
— Так расскажи мне про свою семью, Рэнди.