— Что же ты его сам не спросил на подъемнике? — шутит Рэнди.
— Я был занят кратким объяснением, почему собираюсь разлучить его подлую душонку с безобразным надушенным телом, — отвечает Дуг. — Серьезно! Перехваты хранились у твоего деда с войны, верно?
— Да.
— И откуда твой дедушка Уотерхауз их вывез?
— Судя по датам, с Манилы.
— И чего, по-твоему, в это время творилось на Филиппинах такого важного для Эрла Комстока?
— Я сказал. Комсток считал «Аретузу» коммунистическим шифром.
— Но это лапша! — кричит Дуг. — Черт! Вы что, совсем не видели таких, как Комсток? Не чувствуете, когда вам вешают лапшу? Не считаете полезным добавлением к своей интеллектуальной копилке умение различать, когда вам на уши вываливают целую макаронную фабрику? Как по-твоему, почему на самом деле Комсток рвался расколоть «Аретузу»?
— Понятия не имею, — отвечает Рэнди.
— Ради золота.
Рэнди фыркает.
— Тебе всюду мерещится золото.
— Возил я тебя в джунгли кое-что показать или нет? — спрашивает Дуг.
— Возил. Извини.
— Все это можно объяснить только золотом. Больше в пятидесятых на Филиппинах ничего не происходило, ради чего стоило бы так париться.
— Здесь шло восстание хукбалахап, — вспоминает Том. — Но вообще-то ты прав. Все самое серьезное — по крайней мере в этом регионе — происходило во Вьетнаме.
— Знаете что? — выпаливает Дуг. — Во время Вьетнамской войны — за которую ратовал Папаша Комсток — на Филиппинах стоял огромный американский контингент. Этот сукин сын заставлял солдат и морских пехотинцев ползать по Лусону, якобы для тренировки. Но я думаю, он что-то искал. Полагаю, что Первоисточник.
— Как коренной первоисточник золотой россыпи?
— В яблочко!
— И его-то в конце концов нашел Маркос?