— Наверное, — нехотя соглашается Шафто. — Просто дико как-то, что у нас капеллан.
— Почему дико?
— Потому что это такое подразделение.
— Какое? — спрашивает Роот не без некоего садистского удовольствия.
— Не положено говорить, — отвечает Шафто. — Да я и не знаю.
С горы вьются исполинские серпантины и, пройдя через ряд полосатых арок, спускаются к железнодорожным путям. «Стоишь тут, на хер, как в лотке пинболла», — говорит Б. Шафто, глядя вверх, туда, откуда они только что приехали, и воображая, что может скатиться из касбы. Они едут на юг вдоль железнодорожных путей и оказываются на территории отвалов, угольных куч, дымовых труб. Шафто — бойскаут с Великих озер — узнает все словно через какую-то бесконечную межкультурную зубчатую передачу. Грузовик останавливается перед «Société Algérienne d’Éclairage et de Force»[25] — уродливым колоссом с двумя дымовыми трубами, перед которым навалена самая высокая угольная куча. Они у черта на куличках, но их явно ждут. Здесь — как и повсюду, где бы ни появилось подразделение 2702, — проявляется странный Эффект Раздувания Званий. Гроб заносят в здание АКОЭ два лейтенанта, капитан и майор под присмотром полковника! Рядовых вообще не видать; Шафто, простой сержант, с тревогой гадает, какую работу найдут
Араб с красной консервной банкой на голове тянет на себя стальную дверцу; оттуда вырываются языки пламени, он сбивает их черной кочергой. Офицеры направляют гроб в дверь и толкают вперед, словно досылая снаряд в ствол шестнадцатидюймового карабина. Араб с жестянкой на голове захлопывает дверцу (кисточка на жестянке бешено прыгает) и, еще не опустив щеколду, принимается завывать, как те придурки в касбе. Офицеры все очень довольны и пишут в книжечки свои имена.
После всех этих довольно странных событий грузовик отъезжает от «Société Algérienne d’Éclairage et de Force» и снова ползет по серпантину в Алжир. Подъем такой крутой, что его приходится одолевать на первой скорости. Торговцы с печками на колесах не только не отстают, но еще и успевают печь на ходу лепешки. Трехногие псы бегают и дерутся под коленвалом. Кроме того, подразделение 2702 одолевают местные в красных жестянках, которые рвутся играть на гитарах из канистр, продавцы апельсинов, заклинатели змей и голубоглазые малые в бурнусах, которые предлагают какие-то бурые комки, без обертки и этикетки. Их, как градины, можно классифицировать по аналогии с фруктами или спортивным инвентарем. Обычно они размером от вишни до бейсбольного мяча. В какой-то момент капеллан под влиянием порыва меняет плитку «Херши» на комок размером с бейсбольный мяч.
— Это что, шоколад? — спрашивает Бобби Шафто.
— Был бы шоколад, — отвечает Роот, — этот тип не стал бы менять его на «Херши».
Шафто пожимает плечами.
— Может, это говенный шоколад.
— Или говно! — выпаливает рядовой Нейтан. Всем ужасно смешно.
— Слышали про Марию-Хуанну? — спрашивает Роот.
Шафто — образцовый боец и вожак — перебарывает желание ответить: «Слышал?! Да я ее греб!»
— Это то же самое, только в концентрированном виде, — говорит Енох Роот.
— А вы-то откуда знаете, преподобный? — спрашивает рядовой Даньелс.
Преподобный ничуть не смущен.
— Я здесь насчет Бога, да? Мне положено знать религиозную сторону?
— Так точно, сэр!