Абдул Ага, совершенно недавно назначенный султаном агой всего янычарского корпуса, нервно прохаживался по набережной. Каир раздражал его суматохой, даже большей, что царила на базарах Стамбула, но более всего мучило бессилие. Прошло уже две недели, как он приплыл в Египет, все так же остающийся турецким ленным владением. И с того же дня никак не мог дождаться нападения чужих. К тому же, даже их отдельные суда, пятнающие небо своим присутствием, видели все реже. Неужели Талаз Тайяр ошибался, указывая на этот город, как на наиболее вероятную цель очередной атаки? Быть может, он сознательно склонил падишаха к тому, чтобы тот выслал армию сюда, а вдруг это была часть его игры, каких-то более сложных планов?
Да нет же, невозможно. Если он что-то и затевал против империи, то ведь давным-давно мог ее уничтожить. Точно так же, как и убить Абдула – хватило бы просто не излечивать его драконьей кровью. А раз уж вернул суповару здоровье да еще и одарил могучими силами, то, похоже, не для того, чтобы тут же предать или отослать за море? По-видимому,
- Все еще ничего, ага? – спросил Абди Паша, наместник султана в Каире, который шаг за шагом доводил Абдула до границ терпения.
Сановник шатался за Абдулом и всячески старался испортить ему жизнь, похоже, опасаясь того, что агу прислали сюда только лишь затем, чтобы его самого снять с должности. Кроме того, паша едва-едва справлялся с поддержанием дисциплины в отрядах мамелюков. Вооруженные подразделения, созданные из невольников, силой обращенных ислам, оставались верными падишаху, только вот неизвестно было, сколько все это еще протянется. Всего лишь двести лет назад они радовались свободе и независимости, сами владели Египтом, и хотя с той поры минули поколения, до сих пор об этом помнили и скрыто мечтали о возвращении старых времен. Если они придут к заключению, что империя ослаблена, то наверняка решатся на мятеж. Прибытие судов, забитых янычарами, несколько охладило эти порывы, но полностью их не аннулировало. Все так же существовало опасение, что тысячи вооруженных амбалов в тюрбанах и халатах до земли могут атаковать турок.
Вот только этого не хватало. Абдул старался не думать, что произошло бы, случись бунт. Сам он рассчитывал на то, что еще раньше прибудут чужие, и ситуация диаметрально изменится. В противном случае империю ожидает неотвратимый крах, а для начала – утрата владений в Африке.
- Мы все время на страже, паша, - обратился ага к наместнику. – За небом следим, так что тебе нечего об этом беспокоиться. Всего лишь сделай так, чтобы мы могли спокойно действовать и не беспокоиться о ситуации в городе.
- Сегодня я приказал казнить непокорных мамелюков, которые повторяли слухи о падении Стамбула, - сообщил Абди Паша. – Еще я издал несколько указов, включая эдикт о введении ночной тишины. По городу неустанно кружат патрули из верных мне гвардейских подразделений. Так что ни о чем не беспокойся, ага. Исполняй свои повинности, я же позабочусь о городе. Ведь именно для этого я здесь и нахожусь, правда?
Абдул лишь склонился в прощальном поклоне и повернулся, чтобы уйти в направлении наблюдательной башни.
- Суповар! – заорал один из янычар, стоявший у пушки береговой батареи. – Летят! Чужие летят!
Абди Паша только запищал от страха и бросился бежать в сторону дворца. А вот Абдул лишь грозно усмехнулся и стиснул кулаки.
- Наконец-то, - шепнул он.
ª ª ª
Штурмовик Ясмины-Лисецкого, ведущий строй перпендикулярно береговой линии, неожиданно выполнил поворот на девяносто градусов, становясь боком к переполненному народом порту. Последующие воздушные корабли поменяли порядок, образуя приблизительную линию за командиром. Двери на бортах раздвинулись, и участники вторжения открыли огонь. Очереди, словно бешеные удары бичом, прорезали воздух. Блеснули десятки стволов метателей, и импульсные разряды плазмы помчались вниз. Они вонзились в плотную толпу, выжигая в ней кровавые коридоры, ударили по доскам мола, зажигая и разрывая древесину, с шипением ударяя в каменные прибрежные фортификации, взрывая глыбы и выбрасывая горячие обломки в воздух.
До окаменевших зевак наконец-то дошло, что с неба прибыло уничтожение. С криками и воплями, взывая Аллаха или попросту визжа от перепуга, они бросились бежать в город. Штурмовики пролетели вдоль берега, засыпая его лавиной разрядов. Еще большее опустошение, чем обстрел, вызвала паника. Бегущие давили друг друга, они мчали, куда глаза глядят, ослепленные ужасом, не обращая на что-либо внимания. У того, кто упал, просто не было никаких шансов подняться, его тут же втаптывали в землю сотнями ног.
Только лишь отряды янычар, часть из которых уже испытала бои с чужими в Стамбуле, сохраняли спокойствие. Абдул Ага стоял у подножия портовой башни, с деланным спокойствием наблюдая за маневрами чужаков. Те повернули в направлении моря, чтобы выполнить плавный разворот и снова полететь к городу. Машин было всего шесть, но тут же в небе появилась дюжина новых. Приближающиеся транспортники не готовились к обстрелу, но направлялись прямо вглубь Каира. Абдул обернулся, оценивая направление наступления. Талаз утверждал, что, как и в Стамбуле, захватчики выберут для себя какое-то людное, но дающее возможность посадки место. Скорее всего – базару И было похоже на то, что машины летел прямиком к торгу невольниками, расположенный где-то в полутысяче шагов от порта. Так что ага кивнул солдату на башне, а тот сразу же начал колотить в барабан. Через мгновение ему начали вторить другие барабаны, обслуживаемые сидевшими на крышах наблюдателями.
Марченко
Ясмина-Мустафа тем временем высовывался из транспортного судна, осматривая город. Его штурмовик замыкал строй, находясь в нескольких сотнях метров за ведущим. Транспортеры с паукообразными хирургами как раз пролетели над молчащей прибрежной батареей, которая защищала порт, и никем не обстреливаемые углубились в город. Ясмина-Лисецкий приказал распылиться и сеять опустошение вокруг торга, выбранного в качеств посадочной площадки и места постройки очередного биопроцессора. Штурмовики тут же разлетелись в стороны и помчались над самыми крышами, поражая людей в радиусе, не большем пяти сотен метров от базара.
Мустафа, хотя и испытывал горячее желание убивать, старался держаться твердо и ожидать подходящего случая. Он стиснул пальцы на рукояти плазмометателя и еще раз проверил батарею. Могло хватить на три десятка выстрелов, только он не собирался тратить заряды на людей. Не для того он сюда прилетел. Ясмина-Мустафа приказал пилотам держаться в радиусе видимости от командующего. При этом он внимательно следил за маневрами штурмовика Ясмины-Лисецкого. Тот поначалу летел зигзагом, а воины вторжения с его машины хаотично лупили по всему, что находилось внизу, начав десятки небольших пожаров и завалив несколько халуп. В конце концов, бестия высмотрела мечеть с двумя башнями минаретов, пару минут кружила вокруг нее, постоянно бомбардируя святилище зарядами. С ужасным грохотом и среди туч пыли башни завалились, захоронив под собой несколько окрестных домов и давя беженцев. Только это, похоже, никак не удовлетворило Ясмину-Лисецкого, потому что он продолжал кружить над мечетью, пока не превратил ее в кучу дымящихся обломков. Мустафа же приказал пилотам летать по кругу, а воинам – обстреливать все, что попало.
Он терпеливо ожидал, когда враг совершит ошибку. В конце концов, он обязан был ее сделать.
ebooksa