Автономность

«Твин сентер», некогда роскошный комплекс в самом сердце делового квартала, недавно превратился в дешевые помещения для жилья и работы, и «Свободная лаборатория Касабланки» въехала в один из его подвальных этажей. Они выбрали это место отчасти потому, что здесь было большое помещение с водопроводом, но еще и для того, чтобы задобрить поэтов, которые жили на верхних этажах. Это был правильный ход. Поэты по-прежнему радостно напоминали инженерам о том, что культура выше науки, но перестали называть их реколонизаторами – по крайней мере, в лицо.

Криш пришел в восторг, узнав, что они открыли первую «Свободную лабораторию»-сателлит, и постарался помочь им с получением грантов.

– В жопу гранты, – пробурчала Джек, прочитав его сообщения. – Мы не хотим зависеть от экономических коалиций.

Коллектив с ней согласился. Чтобы дистанцироваться от «Свободной лаборатории» Криша, им потребовалось новое имя. Они назвали себя «Сигнальный путь», или «Сигнал» для краткости.

– Нам все равно нужно как-то зарабатывать, – заметила Лайла, после того как они наконец создали логотип.

– Можно взимать членские взносы, – предложил один доброволец.

– Это не очень-то похоже на свободу. Что скажут поэты?

Все рассмеялись. Но это была правда: они не могли просить денег и при этом называть себя «освободителями». Радикалы в городе уже с подозрением относились к науке, так что продавать входные билеты на революцию здесь было нельзя.

Коллектив собрал денег, которых хватило бы как минимум на полгода аренды, и поэтому вопрос о финансировании «Сигнала» они решили отложить. Джек преподавала основы синбио, показывала другим жильцам, как копировать простые механизмы. Один подросток нашел способ выращивать мяту в крошечном садике своей семьи, создав растение, которое более эффективно использовало азот.

Проекты «Сигнала» шли успешно, и посмотреть на их лабораторию съезжались люди со всего Магриба. Местные компании дарили лаборатории старые фабрикаторы и матрицы для выращивания тканей. Лайла каждую неделю проводила встречи, на которых регулярные сотрудники и гости обсуждали цели и задачи «Свободной лаборатории». Именно на одной из таких встреч они познакомились с Фрэнки.

Лайла наконец исправила все ошибки в своей татуировке, и на ее недавно подстриженной голове теперь сменяли друг друга цветки, соответствовавшие цветовым пятнам, которые ползали вверх и вниз по ее платью. Встреча, как всегда, началась с пива и скверного на вкус напитка под названием «Клабмейт» – это была старая традиция, которую ввели хакеры XXI века. Вокруг лабораторного стола сгрудились дети и пенсионеры, богатые профессионалы-биотехнологи и анархисты, которые жили в сквотах. Каждый называл свое имя или псевдоним.

Фрэнки в накрахмаленной рубашке и брюках хаки была похожа на типичного инженера. Благодаря смуглой коже и черным волосам она могла сойти как за местную, так и за уроженку Азиатского Союза или Зоны. Она говорила, что делает разные штуки на «Гадюке».

После встречи Джек занялась анализом какой-то последовательности ДНК, а Лайла устроила новичкам экскурсию по лаборатории. За ярким платьем Лайлы, словно за кометой, вырос хвост из поклонников-хакеров.

Когда Джек оторвала взгляд от текста, то увидела, что рядом с ней стоит Фрэнки.

– Мне нужно поговорить с вами наедине – сказала она.

– Можно и здесь.

Фрэнки бесстрастно посмотрела на нее:

– У вас есть экранированная комната?

Джек заподозрила, что эта женщина – один из психов, которые иногда забредали в «Сигнал», человек, заболевший паранойей в ходе занятий не вполне легальной наукой.

– Нет, – мягко ответила она. – Но от поверхности земли нас отделяют несколько этажей. Я не знаю, о чем вы беспокоитесь, но тут люди классные.