Харуюки изо всех сил ударил израненными крыльями.
Но комок тьмы обладал собственной гравитацией, затягивая Харуюки к себе. Этому удару хватит мощности уничтожить его, невзирая на защиту архангела.
В глубине глаза Брони 2, полуприкрытого диафрагмой, вспыхнул тёмно-красный свет, казалось, состоявший из квинтэссенции всех негативных чувств в природе. Донёсся жуткий низкий рык:
Слова звучали как проклятие, от которого невозможно спастись.
Но его вдруг прервал величественный голос:
Правая рука Харуюки сама собой вытянулась навстречу приближающемуся вихрю тьмы. А затем прогремел звучный, благородный голос, и Харуюки, сам того не осознавая, кричал вместе с ним:
— Трисагион!!!
Крылья, освещённые вечным закатом, ослепительно заблестели. И одновременно с этим с открытой ладони сорвалась вспышка белого света.
Тьма и свет яростно столкнулись. Цвета вновь покинули мир.
Плоскость, в которой две противоборствующие силы схлестнулись друг с другом, разделила пространство чёткой границей. Выше неё всё окрасилось белым. Ниже — чёрным. И когда Харуюки оказался в двухцветном мире, он отчётливо ощутил...
...как Метатрон превращала свою собственную жизнь в энергию контрудара. Словно в доказательство, обе оставшиеся шкалы в поле зрения Харуюки начали стремительно опустошаться, хотя он и не получал урона. Судя по всему, это единственный способ, которым девушка-архангел могла нейтрализовать Тёмный Удар Брони 2.
После того, как Метатрон заставили покинуть её подземный лабиринт, именно её лазерная атака, «Трисагион», гарантировала неприступность Мидтаун Тауэру. Источником энергии для этой атаки служил солнечный свет, поглощаемый крыльями. Но, в отличие от первой формы Метатрона, громадные крылья которой, казалось, способны затмить всё небо, те Крылья Метатрона, что крепились к спине Харуюки, были такими же маленькими, как и его аватар. Поэтому теперь Метатрон компенсировала недостаток энергии за счёт своих собственных сил.
«Нет, Метатрон! Ты ведь умрёшь!!» — мысленно завопил Харуюки. Но в ответ лазер, рвущийся из его руки, стал лишь сильнее. Граница, разделявшая миры света и тьмы, постепенно опускалась, вытесняя темноту.
Харуюки услышал мягкий шёпот: