— Нет, — прошептал Альфред, — Где мама?
— Хорошо, что не ходил, — лысый сербая, отпил из чашки, — В общем, не дрейфь. Мамку твою один фраерок братве в карты проиграл. Квартира наша теперь. Вытри сопли и шуруй шмот собирать. Откинем тебя к бабке.
Жива! Хорошо, что мама жива! Альфред воспрянув духом, кивнул и бросился собирать рюкзак. Придумаем с бабушкой как быть и что делать! Спустя минуту он услышал сиплый шепот впалогрудого:
— Тетка знатно вертелась на хую, жаль малого…
— Так кто же знать мог, что Гиря придушит ее. Мудак!
«Мама… убили, они убили ее!»
В глазах у Альфреда потемнело, в висках глухо отдавались удары сердца. Парень крадучись прошел в спальню и достал из комода пистолет, оставленный кем-то из ухажеров, навещавших время от времени мать.
Впалогрудому он выстрелил в затылок почти в упор. Получая странное наслаждение от крови, брызнувшей на лицо и шею, навел пистолет на лысого.
— Ты что пацан, охренел?! — бандит приподнялся из-за стола и получил пулю в живот, — Сука, сука малой! — шипел он.
Вторая попала в плечо. Лысый уже не ругался. Он силился встать и смотрел с яростью зверя. Альфред понял, что тянуть больше не стоит и снова нажал на курок. Пуля угодила в глаз. Лысый опустился грудью на стол.
Альфред умылся, стянул окровавленную рубашку и засунул ее в пакет. Наспех собрал вещи, забрав из маминой заначки пачку денег и документы, ушел из квартиры, оставив дверь распахнутой настежь.
Кулек с окровавленной одеждой и пистолетом он выбросил в реку и уже к вечеру добрался в Зачарованное, где жила его бабушка. Деревенька в голодные девяностые почти вымерла: из двух сотен домов с обитателями старели десятка два срубов. Зачарованное — русское поселение, и не найдешь в нем белых мазанок, но Альфреду нравились почерневшие от времени деревянные стены бабкиного дома и их запах… Но то было. Времена ведь сменились к лучшему. Ожила деревенька, застроилась особняками и дачами. Мать обложила кирпичом старый дом и отопление сделала. Только ремонт собиралась в этом году начать. Обещала бабушке.
Альфред, вспомнив о матери не смог удержать слезы: «Как же я бабушке о маме расскажу?!»
Рассказывать не пришлось. Она вышла из дома, и едва увидев внука, присела на лавку, прижимая руки к груди. Альфред закрыл за собой калитку и поднялся к бабушке на веранду, увитую виноградной лозой. Сел рядом.
— Лида ушла? — спросила тихо, но твердым голосом, без дрожи и слез. Альфред кивнул и снова заплакал. — С тобой что приключилось?
Он рассказал все, как было. Бабка долго уточняла, видел ли кто его, точно ли он выбросил пистолет. А после расспросов строго настрого приказала забыть обо всем:
— Ты же на каникулах? Вот, значит, у меня и гостишь второй день. Понял?
Альфред ужасно боялся возможных расспросов, но обошлось. Спустя неделю, к дому подкатил на старенькой ниве участковый. О чем-то поговорил с бабушкой и уехал. Старушка собралась в город. Сказала: «Похороню Лиду и вернусь…»
Вернулась через три дня на «Газели», нагруженной вещами из квартиры. Альфред старался забыть обо всем, что случилось. Уходил с утра к реке, удил рыбу, помогал старушке по хозяйству, в саду.
Как-то однажды он обратил внимание на стадо коров, точнее на пастуха, пасшего скотину верхом. Подошел и попросился покататься на лошади. Старик-кореец почмокал губами, зыкнул так, что лошадь присела, но Альфред остался невозмутимым. Тогда он спешился и, хлопнув мальчонку по плечу, сказал:
ebooksa