Новый рассвет

— Боже, как холодно! – едва слышно прошептала Ребекка, едва захлопнулась дверь. Только сейчас она позволила себе эмоции — от трапа самолета до поданной машины графиня шла, сохраняя бесстрастный вид. Сейчас же, когда никто не видел, Ребекка крупно содрогнулась, едва не застучав зубами.

– Сибиряк не тот, кто не мерзнет — а тот, кто тепло одевается, – не смог удержаться я, оглядывая графиню. В длинной шубе, деловом костюме и высоких сапогах – с распущенными волосами, она выглядела удивительно эффектно. Но за столь сногсшибательный вид приходилось платить – даже на столь легком морозце.

— А сам? — осмотрела меня Ребекка.

Я был в одном из нарядов, полученных перед ужином в Бильдерберге – достаточно сдержанного делового стиля, и наброшенном сверху пальто — которое даже не застегнул, выходя из самолета.

-- Так не холодно же. Видишь солнце светит – мы в такую погоду даже купаемся, – кивнул я в сторону далекой опушки леса, за которого поднималось яркое светило.

Ребекка почувствовала, что я не вру – и вопросительно изогнула бровь, пытаясь догадаться, где подвох. О крещенских купаниях она, вероятно, не знала. Но в чем-то графиня была права – для середины марта было действительно холодно – температура было около десяти градусов ниже нуля. При этом чувствовалось приближение готовой вступить в свои права весны – ярко светило солнце, щебетали птицы, весело хрустел под ногами лежалый снег.

Вновь привыкая к отсутствию одного глаза, я сквозь вглухую тонированные стекла смотрел на знакомый – и уже ставший непривычным пейзаж. Старое здание аэропорта – пузатый некрашеный деревянный барак, покрытый кричаще-яркими лоскутами вывесок и объявлений, совсем недавно сменило небольшое аккуратное бело-синее здание контейнерной сборки. Никаких кричащих плакатов больше не было, лишь название города из объемных синих букв, закрепленных на стене: «Таежный Маяк».

Наше прибытие незамеченным не прошло – еще бы, нечасто здесь появляется ультрасовременный бизнес-джет, пассажиров которого забирает кавалькада из массивных и тонированных внедорожников. Когда мы выезжали с территории аэропорта, вслед нам смотрел как непривычный к подобным гостям персонал воздушной гавани, так и немногочисленные прохожие – торопящиеся отвести детей в находящийся неподалеку детский сад.

Ребекка, как и я, внимательно оглядывалась по сторонам. Но если мне было интересно вновь взглянуть на родные места, то графиня – оказавшаяся здесь впервые, оценивала прелесть новизны. И я чувствовал, что пейзаж за окном ей не нравится – тяжелые машины валко преодолевали плохо почищенные дороги, по сторонам возвышались хмурые ряды двухэтажных бараков – едва разбавленные зданиями современной постройки.

– Мартин, мы сейчас куда? – поинтересовался я, нагибаясь к спинке водительского сиденья.

– Воронцово, – с жутким акцентом ответил швейцарец и показал мне на экран смартфона с навигатором. Присмотревшись, я понял направление движения.

– На следующем повороте направо давай, и до упора.

Мартин кивнул, и быстро заговорил в рацию по-французски. Широкая корма первой из машин расцвела стоп-сигналами – яркими даже на утренним солнце и медленно повернула налево. Эта улица была, как и главная дорога села, нечищеная, но ездили здесь меньше – поэтому все три машины сейчас катились среди высоких сугробов, словно в небольшом овражке, периодически оскальзываясь широкими колесами по рваной тракторной колее.

Ребекка вопросительно посмотрела на меня, но я взглядом попросил ее немного потерпеть. Через несколько минут улица кончилась, а мы выехали на излучину Енисея. Скованная льдом река, обнимающая город крутым изгибом, представляла собой широкое, словно море, бескрайнее белоснежное поле. Поодаль виднелись крутые скалы, утесы которых по красоте не уступали знаменитым красноярским столбам.

Дождавшись, пока машина остановится, я быстро вышел, и обойдя массивный внедорожник, открыл дверь, подавая руку Ребекке. Опершись на мою ладонь, графиня осторожно вышла на улицу, и мы направились к берегу великой реки. Щеки Ребекки порозовели от чистейшего таежного воздуха, ноздри раздувались – она распахнутыми глазами осматривалась по сторонам.

Сейчас, когда мы покинули тесные и неухоженные улочки небольшого села, Сибирь предстала перед ней во всей своей красе. Мы стояли так несколько минут – в молчании, слова были не нужны.

– Мне здесь не понравилось, – после того, как хлопнули двери, когда мы сели в машину, задумчиво произнесла Ребекка.

Щеки ее румянились от мороза и выглядела она сейчас невероятно привлекательно.

– Но это очень сильное место, и я возможно поменяю свое мнение, – продолжила Ребекка, когда глухо рыкнув мотором, внедорожник, разворачиваясь, зашлифовал колесами по застывшей ледяной колее.

Миновав узкий проезд, наша кавалькада вновь выехала на главную дорогу и здесь удалось увеличить скорость – хотя то и дело водитель головной машины притормаживал, объезжая особо глубокие ямы. Объехав очередную, он ускорился – начался ровный участок недавно отремонтированной дороги. Вдруг я почувствовал яркий отзвук агрессии рядом и невольно активировал доспех духа, прикрывая Ребекку. С улицы послышались громкие пронзительные крики, Мартин спешно нажал на тормоз, а нам в лобовое стекло ударил странный комок.