Андердог

Через пятнадцать минут он уже храпел, и прижимал к себе картон покрепче. Он сумел поспать только до четырёх часов утра. Конечности практически отнялись, кожа его посинела, а глаза он бы не смог полностью открыть даже при всём своём желании, веки отяжелели. Во сне он ворочался, но от этого теплее ему, конечно же, не становилось.

- Дядя! Дя-я-ядя! Вставайте, нам нужно идти за мишкой.

Джонатан кое-как приоткрыл один глаз, но когда увидел перед собой мальчика, сразу же открыл и второй, чтобы убедиться, что он уже не спит.

- А-а-а! – заорал Джонатан, и вскочил на ноги.

Хоть его тело и было практически мёртвым от холода, он сумел подскочить, и ещё удержаться на ногах, хотя после этого его ноги подкосились и он устоял лишь благодаря тому, что прислонился к стене.

- Дядя, пойдём за мишкой.

- Каким мишкой? – всё ещё испуганно спросил Джонатан.

- Моим, конечно. А каким же ещё? Мне очень нужен мишка.

- Извини, но я сейчас замёрз, и не могу идти вместе с тобой, – более-менее успокоившись, проговорил Джонатан. – Я бы рад, но сейчас не в том состоянии, чтобы что-то делать.

- Тогда, пойдём ещё кое-куда, а потом за мишкой, хорошо?

- А куда на этот раз пойдём?

- Это секрет, – улыбнулся мальчик, и подал парню ладошку.

Джонатан вздохнул, и протянул свою руку в ответ.

- Ну, пойдём… - еле ковыляя, пробормотал он.

- Я не буду спешить, так что ты не будешь отставать. Хорошо? – не убирая с лица свою милую улыбку, спросил мальчик.

- Хорошо.

Прошло около часа. За это время Джонатан совсем обессилил, и шёл лишь потому, что держался за ладошку мальчика, ему это помогало. Он каждые две-три минуты спрашивал, как скоро они доберутся до места, и при этом чувствовал, что если вскоре не согреется, тогда погибнет от переохлаждения. Его колени уже соприкасались друг с другом при ходьбе от того, что подкашивались, сам он сгорбился, так как спину выпрямить хотя бы на сантиметр был не в состоянии. Наконец, они пришли.

- Дядя, а вот мы и дома, – вздохнул мальчик.

- Дома? – удивился Джонатан.

- Да, у меня дома. Здесь ты согреешься, а потом мы пойдём за мишкой.