Владыка промолчал. В его глазах мелькнули веселые огоньки.
Мертвый же вновь вернулся к делам:
— Беспорядки в Москве, как я и планировал, дали нам кучу народа.
— Ты всегда был сторонником жестких мер.
— Поэтому ты и выбрал меня.
На это замечание у повелителя Мутабор тоже не нашлось ответа. Или же он наслаждался гонором Мертвого?
— А под шумок я уговорил временно перебраться в промышленную зону «Науком» большинство преподавателей Университета. Наплел им, что не гарантирую безопасности корпоративных территорий. Очкарики трусливы, посмотрели, что на Болоте творится, и всей толпой бросились записываться в путешествие. Университетское барахло тоже вывез… Не все, конечно, но много.
— Подготовился на славу, — одобрил Владыка.
— Как и было запланировано.
Однако оба почувствовали, что разговор о делах никому не нужен. Не об этом они хотели говорить. Совсем не об этом. И первый шаг сделал повелитель Мутабор.
— Подойди ближе.
— Я…
Но в следующий миг Кауфман понял, что время пришло, что нужно подчиниться. Кивнул, поднялся по ступенькам и остановился у кресла. И услышал:
— Я рад, что ты приехал, Макс, — проникновенно произнес тот, кому выпало страдать.
— Прощаться надо лицом к лицу, — тихо ответил Мертвый. — Тем более — навсегда.
Он стянул перчатку и положил свою изуродованную, покрытую омерзительными язвами руку на окровавленную ладонь Владыки. Максимилиан не имел права разделить с Ним страдания, но мог поддержать своим теплом. Своим участием. Мог просто побыть совсем рядом, и для этого, именно для этого, он и приехал. В чужой дом. К самому себе.
— Ты твердо решил остаться?
— Ты строишь новый Храм, Патриция строит новый Храм, а я… Я не строитель. Я воин… — Губы Кауфмана тронула усмешка. — Даже ты всегда меня боялся.
— Самого себя, — уточнил Владыка.
— А кого еще имеет смысл бояться?