А не объединяться не получалось: одиночкам в Анклавах приходилось туго.
Возможно, если бы СБА изначально контролировала жизнь простых обитателей новых образований так же внимательно, как сейчас, развитие пошло бы совсем по другому пути. Но образовавшие Анклавы корпорации только учились жить отдельно от государств, совершали ошибки и заботиться о населении стали лишь после целого ряда бунтов.
Они опоздали.
И «уникальные полигоны, моделирующие социум будущего» превратились в конгломераты этнических территорий, с двумя, максимум — тремя, «зонами смешения». Китайцы отдельно от арабов, индусы от негров. Иногда границы территорий определялись весьма условно. Иногда посреди улиц возводили обтянутые колючей проволокой стены.
И никто не мог сказать, появится ли когда-нибудь новый человек?
Да и нужен ли он кому-нибудь?
Palmenviertel, район Анклава Франкфурт, контролируемый вудуистами, располагался весьма удачно. С трех сторон «Дикие пальмы» подпирали корпоративные территории, а с четвертой — тихий Мадрас, индуистский район, в котором достаточно спокойно относились к Католическому Вуду. Благодаря этому Palmenviertel ни разу не переживал прелести уличных боев, а если у вудуистов и возникали проблемы с какой-нибудь этнической группой, то решались они на «смешанных» территориях. СБА в Palmenviertel вудуисты не допускали, поддерживали порядок своими силами, а потому чувствовали себя на территории действительно как дома.
— Ему некуда бежать, кроме Анклавов, — в очередной раз повторил Папа Джезе. — А значит, мы его найдем.
Они покинули Мюнхен на личном самолете архиепископа, решив не дожидаться, пока какая-нибудь шестерка поведает Европолу об их участии в ночной перестрелке у Изольды. Даже в отель заезжать не стали, велев двойникам срочно прибыть в аэропорт. А оказавшись в Анклаве, отправились в резиденцию Папы Джезе — в небольшой, с любовью выстроенный собор Святого Мботы.
— А если Дорадо в Рио? — парировала Каори. — Или в Кейптауне? Или сменил лицо? Или договорился с китайцами?
Настроение мамбо испортилось еще в Мюнхене, на заднем дворе Изольды. С тех пор потерявшая след Каори срывалась на всех подряд и никак не могла успокоиться, сосредоточиться и неспешно обдумать дальнейшие шаги. Даже информация от осведомителя, сообщившего, что Европол подозревает в причастности к ограблению дома Банума некоего Вима Дорадо, не заставила девушку прийти в себя. Слишком уж хорошую награду пообещал мамбо Ахо, и боязнь оступиться заставляла обычно хладнокровную Каори нервничать.
— Через час физиономия Дорадо будет в «балалайке» каждого нашего человека, — пообещал архиепископ. — Мы его отыщем.
— Он ведь тоже не дурак и все прекрасно понимает. Наверняка загримировался так, что родная мать не узнает! Он же dd! Привык прятаться! — Мамбо нервно хрустнула пальцами. — Я его убью!
Джезе вздохнул и про себя отпустил в адрес Ахо крепкое ругательство.
— Почему ты не хочешь позвонить Дорадо?
— Позже.
— Что изменится через час? Или через два?
— Я успокоюсь.
«Ну, наконец-то!»
Это был первый осмысленный шаг мамбо за последние несколько часов, и архиепископ не смог скрыть улыбку.