Уходя с кухни, Пэт чувствовала себя маленькой девочкой, которую поставили на место.
А через день Олово пришел мириться. Он поднялся к девушке, пару мгновений помялся в дверях, после чего подошел к сидящей в кресле Пэт и попросил:
— Руку да-ай. Левую.
Как всегда, предельно лаконично.
— Зачем?
Слуга поморщился, судя по всему, объяснение потребовало бы слишком много слов.
— Дай.
Пэт, немного поразмыслив, вытянула вперед левую руку. Олово осторожно взял девушку за кисть и намотал на запястье тусклую металлическую ленту. Не надел, а именно намотал.
— Что это?
Пэт поднесла к глазам узкий, сантиметра два шириной, браслет цвета стали. Прищурилась, внимательно разглядывая тонкий рунный узор. Тряхнула рукой — несмотря на то, что украшение состояло из двух слоев металла, оно оказалось очень легким и свободно поехало к локтю.
— Осторожно, — пробурчал слуга. — Острый.
Палец замер в миллиметре от края браслета.
— Острый?
— Нож, — пояснил Олово. — Тебе.
Девушка удивленно посмотрела на слугу:
— Зачем?
Олово пожал плечами:
— Ты горда-ая. И резка-ая. А дерешься-а плохо. Пусть будет.
Пэт проглотила обиду. Поняла, что маленький слуга имеет право так говорить. И еще поняла, что он проявляет заботу.
Девушка промолчала и мягко провела пальцем по рунам, затем осторожно прикоснулась к кромке. Слуга оказался прав — острая. При нажатии заточка не чувствуется, но если провести по краю браслета пальцем, обязательно порежешься. Невинное украшение. Смертоносное.