— Приведи себя в порядок, — тем же тоном продолжил Кирилл. — Моя встреча с Урзаком состоится. Чем она закончится, ты узнаешь одной из первых. Тебе страшно?
— Нет…
— Тебе страшно?
— Я боюсь за девочек, — прошептала Мамаша. — Почему ты не спрятал их?
— Они не пострадают.
— Но никто не знает, чем закончит…
— Они не пострадают. Я этого не допущу.
— Но если, если… — Гадалка сбилась. Не смогла произнести: если тебя убьют — и сбилась. Решила, что Грязнов поймет.
Он понял. Усмехнулся. Теперь не высокомерно, без превосходства — весело усмехнулся, по-настоящему весело.
— А если будет «если», то, где бы я ни спрятал девчонок, им не скрыться. Урзак их достанет. И ты это прекрасно знаешь.
— Неужели ты не боишься потерять Петру?
— Сейчас у меня нет Петры, — спокойно ответил Грязнов. — Невозможно потерять то, чего нет.
Даша открыла было рот, хотела сказать, но… поняла, что Кирилл прав. Отвернулась.
— Ты жесток.
— Я просто честен. С собой. С тобой. Со всеми нами.
Не доехав сотни метров до пересечения вторых уровней Масловки и Новослободской, Пэт неожиданно сбросила скорость, перестроилась в правый ряд — все-таки не удержалась, обогнала пару мобилей — и остановила мотоцикл у бетонного бордюра.
— Поедешь со мной?
Матильда недоуменно посмотрела на повернувшееся к ней непроницаемо черное забрало. Шлемы девушки не снимали, говорили через «балалайки», и невозможность видеть глаза собеседницы раздражала Мату.
— Далеко?
— Надо пообщаться с Русом.