— Она-а у меня-а есть, — нерешительно пробурчал Олово.
— Тогда не теряй понапрасну время, — велел атеист.
«Сегодня надо почистить ковры на втором этаже», — некстати припомнил Олово.
— Вход два юаня. — Проповедник и пара его помощников уверенно подталкивали добычу к дверям. — Заплати и слушай Истину. Согласись, два юаня это не так много за Откровение?
Олово вздохнул и покорно поплелся на собрание.
Вживляемые в головы чипы — «балалайки» — обеспечивали не только доступ к мировой информационной сети. Прямое подключение к бортовым компьютерам различных технических устройств — от мобилей до шагающих экскаваторов — повышало эффективность работы на десять-двадцать процентов, а безопасность — почти на сорок. При этом, несмотря на некоторые неудобства, пользователи предпочитали подключаться к машинам не с помощью беспроводной связи, а через психопривод, соединяющий «балалайку» с портом компьютера, ибо вклиниваться в линии беспроводной связи ломщики научились еще десятки лет назад. С другой стороны, слухи о ненадежной защите «балалаек» существовали столько же, сколько и сами чипы. Периодически общество будоражили новости о том, что тот или иной гражданин стал ходячей видеокамерой, против воли передавая информацию заинтересованным лицам. Общество тревожилось и требовало объяснений. Нанятые СБА эксперты сдували пыль со старых документов и терпеливо рассказывали о том, насколько надежны всеми любимые «балалайки». Общество довольно улыбалось и впадало в спячку до нового расследования.
Все возвращалось на круги своя.
Доказать существование кодов, позволяющих СБА осуществлять несанкционированный доступ к чипам, не мог никто. Но они существовали. Как существовала и небольшая группа людей, умеющих взламывать защиту «балалаек».
Профессионалы экстра-класса.
Легендарные ломщики.
В дом Оглыева Илья приехал в половине четвертого утра, специально подгадал. Центральное Болото как раз начинало засыпать. Уставшие гуляки покидали ночные заведения и ловили такси, пошатываясь на тротуарах. Проститутки и бандиты брели к постелям, иногда вместе, иногда порознь. Рядом с мусорными баками валялись наркоманы, кайфующие и остывающие. Владельцы притонов опускали железные ставни, зевали, прикидывали финансовые достижения прошедшей ночи. И никто не обратил никакого внимания на тусклого молодого человека, явившегося в Пушкарев переулок с черной сумкой на плече. Поздно уже, спать пора.
— Привет!
— Привет!
Черенки, покуривающие «травку» у ворот дома, парня знали, покивали, но с вопросами приставать не стали; на Болоте так не принято: захочет, — сам расскажет, почему не появлялся две недели, а не захочет — не расскажет. Илья, несмотря на то что русский, считался в доме своим — комнату снимал, а старый Оглыев не любил, когда к его жильцам без дела лезли. Да и Илью уважал: студент как-никак, головой себе дорогу в люди прокладывает, в общем, правильный парень.
— Али!
Один из черенков подошел к Илье.
— Да?
— Передай отцу. — Молодой человек протянул сыну хозяина конверт. — За эту неделю и за следующую.
— ОК.
Комнату у Оглыева Дементьев снял еще до того, как поступил в Университет и нашел работу у Корнелиуса, в первый свой день в Анклаве. Комната была дешевая, одна из самых плохих в доме, скудно обставленная и с грязными стенами. Удобства в коридоре. Холодильник то работал, то не работал. Одним словом, для бедного студента подходяще.