Этой ночью в Анклаве бодрствовало значительно больше людей, нежели обычно. Безы и бунтовщики, мирные жители, выгнанные из своих домов, и репортеры новостных каналов… И даже несколько верхолазов, которым, казалось бы, по чину положено проводить ночные часы под теплыми одеялами, невзирая ни на какие события, отказались от отдыха и поспешили на срочное совещание.
В гигантских размеров кабинете президента «Науком» собрались трое. Хозяин, Игорь Александрович Холодов, крупный, широкий в кости мужчина лет шестидесяти. Геннадий Старович, директор Финансового департамента «Науком». И Максимилиан Кауфман. Три человека, три равноправных лидера Московского клуба — тайной организации московских верхолазов, сумевшей подмять под себя уже четыре транснациональные корпорации.
— Макс, не сочти, что мы тебя упрекаем, — нехотя пробормотал Холодов, принимаясь за очередную чашку кофе, — или сомневаемся в твоей компетентности, но… — президент «Науком» покачал головой, — аравийские события вызвали слишком большой резонанс. Тебя ждут неприятности.
— Я знаю, — спокойно ответил Мертвый.
Он единственный отказался от чая, кофе или вина. Сидел в кресле, похожий на нахохлившуюся птицу, и односложно отвечал на вопросы друзей. Не оставалось сомнений в том, что настроение у директора московского филиала СБА самое что ни на есть паршивое. Впрочем, как и у Холодова со Старовичем.
— Вечером мне звонили главы почти всех представительств, — продолжил президент «Науком». — Верхолазы беспокоятся.
— Меня обвиняли?
— Открыто — нет. Но намекали, что ты не справляешься.
— Это Моратти, — усмехнулся Кауфман. — Хорошо, что ему не пришло в голову обвинить меня в организации беспорядков.
— Только не говори, что это твоих рук дело, — пробормотал Старович.
— Не скажу даже вам, — отрезал Мертвый. — Мне еще надо отмыться от обвинений в некомпетентности.
— То есть ты на самом деле проспал Аравию?
— С некоторой точки зрения да. — Заметив, как вытянулись лица друзей, Кауфман вздохнул и развил свою мысль: — Я предполагал, что Моратти попытается скомпрометировать меня, доказать, что я не соответствую занимаемой должности. Если все верхолазы потребуют моей крови, даже ваша защита не спасет — придется уходить. Разумеется, директором станет наш человек, но Моратти затянет процесс его вступления в должность, наводнит филиал комиссиями, и его люди успеют обнюхать каждый отдел, каждого сотрудника, выведать все наши секреты. А если не выведать, то как следует подпортить нам жизнь. Моратти понял, что не контролирует московский филиал, и пошел ва-банк.
— Ты знал, что в Анклаве работают провокаторы?
— Предполагал.
— И не мешал им?
— Я их искал…
— Но недостаточно активно, — продемонстрировал проницательность Холодов. — Ведь так?
— Так, — кивнул Кауфман.
— Но почему? — искренне изумился Старович.