— Насколько далеко ты хочешь заглянуть? — Мамаша молниеносно сосредоточилась.
— На сутки.
— Хорошо.
Даша отошла к стене, покопалась на маленькой полочке, спрятанной за одной из портьер, и, вернувшись к столу, поставила перед Грязновым плошку тончайшего белого фарфора. Антиквар, хорошо знающий, что должен делать, протянул левую руку, гадалка сделала небольшой надрез на запястье и выдавила в плошку несколько капель крови. Прикасаться к рунам, изображенным на тыльных сторонах ладоней Кирилла, Мамаша избегала. Едва кровь окропила дно, Даша выхватила из складок одежды небольшую треугольную бутылочку и наполовину наполнила плошку прозрачной жидкостью. Грязнов, лизнув порез на руке, достал из кармана стопку золотых монет и бросил одну из них в плошку. Динар растворился без следа. Не было шипения и пузырьков, свидетельствующих о химической реакции. Монета мягко ушла в прозрачную жидкость, опустилась на дно и исчезла.
— Мало, — прошептала гадалка.
Кирилл бросил еще одну монету, затем еще и еще, и только на седьмом золотом в плошке заработали законы физики: монета осталась на дне, прекрасно видимая сквозь прозрачную жидкость.
— Семь, — произнесла Мамаша. — Хорошее число.
— Лучше была бы девятка, — буркнул Грязнов. Он был абсолютно серьезен и сосредоточен.
— Хорошее число, — отрезала гадалка. — Я знаю.
Во время работы Мамаша говорила резко, твердо и так посмотрела на подавшего голос антиквара, что тот прикусил язык.
Несколько секунд Даша сидела в кресле, закрыв глаза и бормоча себе под нос неразборчивые фразы, затем выудила из-под стола кинжал, не тот, маленький, которым она надрезала запястье Грязнова, а настоящий — слегка изогнутый клинок, покрытый золотыми письменами, с крупным черным бриллиантом на рукоятке. Гадалка положила кинжал на стол, открыла глаза и посмотрела на Кирилла:
— На крови?
Словно хотела услышать подтверждение. Антиквар молча кивнул.
— На крови, — повторила Мамаша, вновь закрывая глаза. — На крови.
Грязнов с силой сжал руками подлокотники кресла и старался не шевелиться. От его вальяжности не осталось и следа, наоборот, можно было подумать, что он опасается происходящего.
Бормочущая заклинания гадалка поднялась, с закрытыми глазами прошла по комнате и бросила в жаровню пригоршню трав. На мгновение вспыхнул огонь, жар которого лизнул Кирилла, затем над углями поднялось плотное белое облако, и по залу растекся терпкий аромат. Вместе с дымом вползал он в Грязнова, принося горечь и вкус крови на язык. Ноздри Кирилла раздулись. Плошка, стоящая точно посреди стола, неожиданно растеклась, словно расплавился фарфор, превратилась в белую лужицу, которая тут же забурлила. Мамаша читала заклинания громко, нараспев, но Грязнов не улавливал слов, во все глаза глядя на то, как лужица превращается в маленького белого ягненка.
— На крови! — выкрикнула Даша, одним ударом отсекла жертве голову и вспорола живот.
Стол окрасился кровью. Пребывающая в трансе гадалка выронила кинжал и запустила руки в теплые внутренности.
— О чем ты хочешь знать, Кирилл?
— Чем все закончится. И как все будет.