— Пожалуйста, не трогайте меня…
— Рыдает, как… Неужели, девка?
— Гы! Откуда?
— Ты девка, да? Ну скажи: девка? — Вожак запустил пальцы под трусики Матильды. — Девка?
Жертва рыдала, черенки ржали, двор безразлично молчал, все шло, как обычно… До тех пор, пока уверенный голос не приказал:
— Слышь, ты, шустрый, руку вынь, пока я тебе ее не отрезал.
Это было настолько неожиданно, что вожак не сразу понял, что обращаются к нему, не среагировал на голос, даже не повернул голову. А потому последовала чуть более жесткая фраза:
— Больше повторять не буду: девчонку отпустили, сами дружно встали вдоль стены и не делаем резких движений.
Теперь стая обернулась. Подняла голову и Матильда, перепуганная девушка не услышала прозвучавших слов, но по поведению черенков поняла, что пришла помощь, и с надеждой повернулась к спасителю.
— Тебе чего надо, дурила? Горя ищешь?
Плечистый мужик, одетый в цветастую гавайку и широкие легкие штаны, молча выслушал угрожающую фразу вожака, удивленно приподнял брови и, так и не произнеся ни слова, прострелил черенку коленную чашечку. Грохот выстрела и вой вожака заставили стаю замереть: такого они не ожидали. Прийти на помощь девчонке мог только без, но сотрудники СБА никогда не применяли оружие вот так, в профилактических целях. Канторщик? Но зачем ему вступаться за девку? Прошел бы мимо да посмеялся… Мужик же смеяться не собирался. Он с холодным презрением смотрел на стаю, а тяжелый «Рудобой» в его руке казался игрушкой: комплекцией неизвестный превосходил многих идолов бодибилдинга.
— А-а!..
Это надрывался вожак.
— Девочку отпустите.
Теперь черное отверстие «Рудобоя» было направлено на одного из держащих Матильду черенков.
— А-а!..
Стая оценила обстановку. Их больше, их семеро, но неизвестный герой занял оптимальную позицию: достаточно близко, чтобы не промахнуться, и достаточно далеко, чтобы успеть положить всех, если они бросятся разом. Автоматический «Рудобой» — это вам не дамская пукалка, восемнадцать патронов в магазине и один в стволе, очереди по шесть выстрелов, а если в «балалайку» мужика вшит стрельбовой комплекс, то положит он всю честную компанию секунды за три-четыре. И никто не поможет: двор-то глухой, к чужакам недружелюбный…
— А-а!..
Вопли вожака становились тише, он истекал кровью.
— Ну, мне надоело…