Мы всю ночь рассказывали друг другу о том, что произошло с нами за эти годы, а затем обнялись и заплакали. Десять лучших лет нашей жизни мы потеряли из-за превратностей судьбы. Бесчисленное множество раз я повторял: «Прости», но что это могло изменить? Я поклялся, что всю оставшуюся жизнь буду заглаживать свою вину перед ней, буду дарить ей счастье, которое должно было принадлежать ей по праву.
Мы, естественно, поселились вместе, не обращая внимания на пересуды. Мы почти не разлучались, пытаясь наверстать то, что утратили в юности. Цици уже получила гринкарту, и пока я был с ней, я мог оставаться в Соединенных Штатах. Так как китайско-американские отношения еще больше ухудшились и Китай вступил в войну с Вьетнамом, Цици призывала меня остаться. Но я не мог забыть о Шень Цянь и моем сыне. С тех пор как я поступил в аспирантуру, Шень Цянь жила словно мать-одиночка; она с трудом могла содержать семью, надеясь только на то, что когда-нибудь я добьюсь успеха. Просто бросить ее я не мог: это казалось мне непростительным предательством.
Хотя мы с Цици в какой-то мере обрели счастье, на сердце у меня было неспокойно. Но я вел себя как трус – радовался тому, что происходит сейчас, и не смел думать о решении, которое мне предстояло принять.
В Нью-Йорке я провел больше года. Когда наша жизнь немного успокоилась, я ушел с головой в работу. Я прочел много книг, посвященных теории литературы, политике и философии, и чувствовал, что уровень моего понимания растет не по дням, а по часам. Я часто вывозил Цици в Бэттери-Парк; там мы смотрели на видневшуюся вдали статую Свободы и обсуждали судьбу Китая и будущее всего мира.
Мой американский наставник высоко ценил мои статьи. Он сказал, что в университете есть вакансия преподавателя, которая прекрасно бы мне подошла. Если бы я получил эту работу, то смог бы остаться в Соединенных Штатах и дописать диссертацию. Обрадовавшись, я немедленно написал заявление с просьбой назначить меня на эту должность. Но мне пришло письмо от Шень Цянь.
В мире нет стен, в которых нет ни одной трещины. Нас с Шень Цянь разделял Тихий океан, но слухи о нас с Цици добрались и до Китая. В своем письме моя жена вежливо, но твердо потребовала объяснений. После долгих раздумий я наконец решил ненадолго вернуться в Китай и объяснить ей ситуацию.
Цици хотела поехать со мной, но я попросил ее остаться. Если она появится на пороге вместе со мной, Шень Цянь может не выдержать, а мне хотелось поговорить с Шень Цянь наедине. Мы попрощались в аэропорту; Цици в ярко-зеленой куртке и с тростью в руках прислонилась к ограждению и стала смотреть, как я прохожу паспортный контроль. Я обернулся, чтобы посмотреть на нее.
Она была похожа на превратившуюся в камень женщину из легенды. Даже несколько десятилетий спустя ее взгляд и ее облик остались в моем сердце, словно их выжгли раскаленным железом.
Шень Цянь обрадовалась, увидев меня. Про свое письмо она ни разу не упомянула. Надев фартук, она сновала из кухни в комнату и обратно, готовила мои любимые блюда, часть из которых в США были недоступны: жареную свинину с соевой пастой, свинину с ростками бамбука, курицу с грибами… За обедом она не спрашивала о том, как я жил в США, а говорила только о местных новостях: теперь большинство товаров продавалось только по карточкам; крестьянам запретили владеть участками земли и заставили работать сообща в коммунах; в ее газете началась дискуссия о том, кто главный авторитет в марксистской философии… Сяобао играл у моих ног; игрушечный робот, которого я ему привез, привел его в полный восторг. Глядя на невинное лицо сына и на милую жену, я просто не мог заставить себя произнести слово «развод».
Когда мы легли спать, Шень Цянь обняла меня и страстно поцеловала. Собрав волю в кулак, я осторожно отстранился.
– Цянь, я должен тебе кое-что сказать.
– К чему такая спешка? – прошептала она и снова обвила мою шею руками. – Ночь только начинается. Может, сначала…
– Я хочу развестись, – выпалил я, не в силах больше сдерживаться.
Она напряглась.
– Прекрати. Это не смешно.
– Я не шучу. Цици в Америке, и мы… – Я не мог продолжать, но Шень Цянь все поняла.
– Ты принял решение? – Она села.
– Да.
– Понимаю. – В ее глазах вспыхнул гнев, а голос постепенно стал резким. – Я знаю, что ты жил с Чжао Ци и что раньше вы были вместе. Я знала это еще десять лет назад! Но как же я? Как же все эти годы, которые я вложила в этот брак? Если бы я не горбатилась, чтобы обеспечить семью, думаешь, у тебя появился бы шанс уехать из Китая и встретиться со своей бывшей возлюбленной? А теперь ты наконец добился успеха и хочешь выкинуть меня, словно старый башмак?
– Нет! Послушай… Я о тебе позабочусь… Я заплачу тебе… – У меня была заготовлена целая речь, но сейчас я не мог вспомнить ни слова, а то, что я говорил, звучало так холодно, так бессердечно. Я ненавидел себя за лицемерие и бестактность.
ebooksa