Схизматрица Плюс

22
18
20
22
24
26
28
30

Линдсей миновал шлюз. Внутри воздух был нагрет до температуры тела. Было душновато; пахло потом, фиалками и духами. Тоненькое подвывание синтезаторов внезапно оборвалось.

Комната состояла целиком из живой плоти. Атласная смуглая кожа местами была украшена ковриками из блестящих черных волос и розовато-лиловыми слизистыми оболочками. Все было скручено и согнуто; кресла представляли собой округлые подушки из плоти, усеянные лиловыми отверстиями. Под ногами пульсировали, прокачивая кровь, артерии с хорошую трубу толщиной.

На локтевом суставе, обтянутом гладкой кожей, поднялась знакомая уже лампа. Темные глаза ее внимательно осмотрели Линдсея. В гладкой заднице скамеечки для ног раскрылся рот:

– Дорогой, сними свои липучки. Щекотно.

Линдсей где стоял, там и сел.

– Кицунэ, это ты?

– Ты ведь узнал меня, когда взглянул в мои глаза в кабинете Уэллса.

На этот раз мурлычущий голос исходил из стены.

– Нет; я понял кое-что, только увидев твоего телохранителя. Столько времени прошло… Извини за башмаки. – Подавшись вперед, он осторожно разулся, изо всех сил стараясь скрыть дрожь: кресло из плоти было ощутимо, по-живому теплым. – Где ты?

– Вокруг тебя. Мои глаза и уши повсюду.

– Но где твое тело?

– От него пришлось избавиться.

Линдсей вспотел. В такую духоту да после месяца на холоде…

– А ты сразу узнала меня?

– Из тех, кто меня когда-то покинул, – только тебя хотелось удержать, милый. Как же мне было тебя не узнать?

– Ты здорово устроилась, – сказал Линдсей, внезапно вспомнив полузабытую дисциплину и скрыв наполнивший его ужас. – Спасибо, что убила того антибиотика.

– Ничего сложного, – отвечала она. – Я всех убедила, что это был ты. – Она помолчала в раздумье. – Гейша-Банк купился на твой трюк. Ты поступил разумно, забрав с собой голову яритэ.

– Мне хотелось, – осторожно сказал Линдсей, – сделать тебе прощальный подарок – абсолютную власть.

Он оглядел груды лоснящейся плоти. Нигде не было даже намеков на лицо. Пол и стены слегка гудели от синкопированного глухого перестука полудюжины сердец.

– А ты не расстроился, что я предпочла тебе власть?