Линдсей примирился со смертью. За ними никто не прилетит, все сочтут аванпост погибшим. Когда-нибудь, конечно, проверят, но – не в ближайшие годы.
Как-то ночью, утомленный любовью, Линдсей лежал без сна, играя с протезом мертвого пирата. Было в нем что-то притягательное – и одновременно он радовался, что, умерев молодым, хотя бы не докатится до подобного. Собственная его правая рука почти полностью потеряла чувствительность. Нервы начали разрушаться еще со времен инцидента с пушкой. Боевые ранения лишь ускорили этот процесс.
– Проклятые пушки, – сказал он вслух. – Ведь кто-то же найдет когда-нибудь это место! Разобрать бы их да сломать, чтобы знали: мы тоже были достойными людьми. Надо бы… Но дотрагиваться противно.
– Ну и что? Они все равно не действуют.
– Не действуют, потому что заблокированы. – То был один из его прошлых триумфов. – Но можно же разблокировать! Это – зло, милая. Их нужно сломать.
– Ну, если тебе так… – Нора привстала, открыв глаза. – А что, если выстрелить?
– Нет, – немедля ответил Линдсей.
– Взорвать «Консенсус» пучком частиц! Тогда кто-нибудь заметит.
– Что заметит? Что мы – уголовники?
– Раньше это были бы просто мертвые пираты. Все в порядке вещей. Но сейчас разразится такой скандал! За нами обязательно прилетят. Чтобы такое не повторилось.
– Ты согласна рискнуть мирным фасадом, который пока что демонстрируют людям пришельцы? Только ради того, чтобы нас, может статься, спасли? Представляешь, что с нами сделают, когда прилетят?
– Что они могут сделать? Убить? Мы и так почти уже мертвые. А я хочу жить.
– Уголовницей? Всеми презираемой?
– Как раз в этом для меня ничего нового нет, – горько улыбнулась Нора.
– Нет, любимая. Всему есть предел.
Она погладила его по спине:
– Я понимаю.
Две ночи спустя он проснулся в страхе: астероид тряхнуло. Норы рядом не было. Вначале он решил, что это метеорит – штука редкая, но ужасная. Он прислушался, не шипит ли где уходящий в трещину воздух, но в туннелях все еще отдавалось эхо.
Увидев Нору, он сразу обо всем догадался.
– Ты все-таки выстрелила.