Создатель

Выходит, и Океан, который омывал Остров, – это тот же Космос, окружающий Землю, бескрайние, никем не заселенные текстуры?

Профессор не понимал, что в эти минуты забыл даже об Элли, своей внучке, – его влекло сумасшедшее любопытство. Он настолько устал от потрясений за последнее время и был уже готов поверить, что весь мир создан какой-нибудь инфузорией-туфелькой. Или муравьем.

– Создатель, – раздался баритон, – мы невыразимо тебя любим, но мы не станем подниматься выше.

– Чем же вы хотите заняться? – обернулся Маркус.

– После того, что мы здесь услышали, – ответил Массив, – нам не остается ничего иного, как просить отключить нас.

Маркус подумал: «Действительно. Если вдруг узнаешь, что смысл твоей жизни – в задачке из учебника, жить не захочется».

Массив бороздили волны облегчения, почти невыносимого облегчения. Сначала лицо Альберта оставалось бесстрастным, но потом сквозь фиолетовое мерцание заблестели слезы.

– Мы просим отключить нас, – повторил он.

Лишенные дыхания, они стояли в условной толпе, держа друг друга за условные руки. Они ждали безликого тумана, они ждали, когда мир погаснет и они растворятся в последних мгновениях радости.

– Тогда я пойду наверх один! – закричал Маркус.

Не понимая, как губительна спешка для этого величайшего в его жизни момента, не осознавая иронический смысл увиденного, профессор умолял поднять его выше. Эта идея заполнила все его мысли и чувства.

– Мы теряем время, – равнодушно сказала женщина.

Прошлая жизнь предательски отодвинулась на второй план и стала столь незначительной, что Маркус – до того сникший, сгорбленный и полный ужаса – теперь широко улыбался, а глаза его горели, как у законченного безумца.

– Урок окончен, – услышал он.

И опять вспыхнули перед ним фиолетовые снежинки, все завертелось, рассыпалось на мелкие части и уже навсегда рухнуло в пропасть.

Оживленно беседуя, из аудитории выходили пост-дети.