Отвернувшись, я сделал было шаг к лагерю, но тут же замер и резко повернулся, одновременно дергая за ремень на плече и хватая дробовик.
– Приятного аппетита, брат Высший.
Шагая точно по центру тропинки, держа руки на виду, мне навстречу двигался седоволосый старик, что лучился добродушной улыбкой. Даже без его слов мне хватило одного взгляда, чтобы понять – это Высший. И явно не из самых обычных бездельников Земель Завета – он выглядел стариком. Он им и являлся, это ясно, но ведь большинство бессмертных не спешат продемонстрировать свой древний возраст. Нахрена, если есть возможность всегда выглядеть на твердый сороковник, а если ты из тайных извращенцев – то хоть семнадцатилетним. Этот же казался… премудрым старцем. Причем таким старцем, что сразу становилось ясно – он прошел долгий и тернистый жизненный путь, его десятилетиями вот прямо трепали беды, невзгоды, насильники и пагубное пристрастие к тяжелой наркоте… Но он преодолел, стал сильнее, очистился и вот он здесь – шагает ко мне по тропинке меж холмов. А за ним, на почтительном расстоянии, двигаются два широкоплечих одинаково подстриженных мужика. Одеты все одинаково – и старец и сопровождение в светлых рубашках и штанах, на ногах мокасины.
Отставив тарелку на край прицепа, я заодно убрал руку с дробовика – охрану это ничуть не расслабило, что показывало уровень их профессиональности.
– Вижу ты скользишь взглядом по моим глубоким морщинам – улыбнулся старик – Они удивляют тебя…
– Не – качнул я головой – Ты явно из тех, кто частенько посещает города и селения простых смертных. Ты из тех, кто, сдерживая брезгливость и отвращение от общения с быдлом, сидишь в тавернах, пьешь с ними пенное скверное пиво, беседуешь со старостами и мэрами, потихоньку вкладывая им в головы то, что требуется вложить по заданию тех, кому ты служишь. Ведь простой люд… эти долбанные работяги и крестьяне не доверяют молодым щеглам, верно? Не верят, что тот, кто выглядит на сорок лет, может что-то знать о жизни… А вот если перед тобой седовласый улыбчивый дедушка с влажными все понимающими глазами… но при этом дедушка крепенький, бодрый, такой, что явно проживет еще лет двадцать и не выживет из ума… вот такого дедка можно и послушать. Нравоучения такого дедка можно и принять – ведь не ровесник тебя поучает, а тот, кто прожил очень долгую и сложную жизнь…
Говоря эти слова, я медленно смещался, не пытаясь сблизиться с Высшим или его охранниками. Чуть поднявшись на зеленый склон, я уселся на выпирающий из земли толстый корень – прямо рядом с темнеющей и уже зарастающей молодой травкой ямищей, где еще недавно подобно больному зубу в десне торчал огромный пень.
– Мне говорили – ты очень умен… и ты куда старше меня, не так ли, сенатор-герой Оди? – широко-широко улыбнулся дедушка.
Сделав несколько шагов, он тоже поднялся по зеленому склону холма и уселся на один из камней, причем уселся так, что быть чуть в стороне, а не прямо напротив меня. И при этом его голова находилась ниже моей сантиметров на пятьдесят. Достав из нагрудного кармана пачку, он выбил одну сигарету, щелкнул металлической зажигалкой, глубоко затянулся и, выпустив в сторону струю дыма, продолжил:
– Мы пришли с оливковой ветвью, брат Высший. Теперь ты один из нас. Да еще и с правом Голоса. Да еще и сенатор… многие поклонятся тебе в ноги, когда ты войдешь в зал совета. А следом поклонятся так же низко все те, кто знает, какие великие дела ты совершил во благо нашего страдающего мира.
– Окольные пути – усмехнулся я, глядя на хитрого дедушку с хирургически выправленным благостным лицом мудреца.
– Что, прости?
– Она говорила, что уже предприняла кое-какие окольные способы… но я не думал, что она начнет рассылать смертников так быстро. Вам ведь было нелегко уговорить систему разрешить кому-то из Высших, хотя бы одному из вас, наведаться в место, где находится герой Оди. У вас ведь не получалось узнать мое местонахождение… да?
– Да – взгляд старика перестал быть благостным, налившись свинцовой тяжестью – Что не так? Мать дала добро. Главное быть без оружия. А зачем оружие? Ведь я дитя Матери и нахожусь под ее незримой защитой. Нельзя причинить мне вред, не вызвав ее гнева. Она сама выбрала меня, сказав, что я из тех, кто не вызовет у тебя особой агрессии.
– Ну да – спокойно кивнул я – Таких как ты я убиваю без агрессии. Просто давлю как тараканов… скажи, насколько ты стар? Ты помнишь тех огромных белесых тараканов, что повсюду оставляли за собой капли тягучего гноя или чего-то похожего на него. Эти твари водились повсюду – даже там, где не было ни крошки еды.
– Брат Высший… Мать заверила, что… – шумно выдохнув, старик расслабился, тихо рассмеялся, глядя на меня поверх голов его охранников, что замерли между нами.
Парни знали свое дело и не забывали вертеть головами, причем один уже медленно смещался к старику. Все верно делают. Телохранитель должен не убивать, а убегать – вместе с защищаемым объектом. Забросил на плечо – и деру. А второй положит жизнь, чтобы задержать меня. Учитывая, насколько нарочито тяжело эти ребятки шагали, растопырив руки как тупые громилы, можно быть уверенным – это разыгрываемая комедия. Еще можно быть уверенным, что у них под кожей найдутся вживления вроде бронещитков на самых уязвимых местах. Ну и аптечки под рубахами точно отыщутся.
– Прости за неуместный смех, брат Высший. Я лишь понял, насколько хорошо ты умеешь пугать. И насколько хорошо умеешь шутить.
– Окольные способы – повторил я.
– Что же это за окольные способы?