Гибель «Демократии»,

Калитников дернулся и громко икнул. Яков успокаивающе похлопал его по плечу, пояснил, не скрывая насмешки:

– Не бойся, Павлуша. Ничего у них не выйдет, потому что я здесь, и все, что они задумали, знаю наперед. А насчет турка не переживай. Он сейчас своему аллаху показания даёт. Самый на свете безопасный свидетель – лежит, зажмурившись, и на вопросы контрразведчиков не отвечает. Как думаешь, может, тебя тоже на всякий случай обратить в подобное состояние?

В ответ раздалось новое икание, затем отчетливая дробь, которую выбивали зубы нувориша. Блюмкин поднялся с табуретки, глядя на собеседника, осуждающе покачал головой.

– Видишь, не на пользу тебе эти ванны, – сказал он с иронией. – Захолодел весь, трясешься, словно заяц. Давай-ка, вылезай, да отправляйся в гостиницу. Закажи билет на курьерский, собери вещички и жди моего человека, который скажет, что прислан господином Петровым. Запомнил?.. Он укроет тебя в надежном месте, вечером доставит на вокзал, а заодно проследит, чтобы не было хвоста.

– Чего не было? – ошарашенно спросил Калитников.

– Слежки, – пояснил оперативник. – И смотри, в дороге не пей ничего, кроме чая. А то вдруг по пьяной лавочке развяжешь язык. Тогда беда может случиться.

Он умело выдержал паузу и пояснил:

– Выпадешь из поезда на полном ходу. Тогда пешком до Москвы пойдешь, …если жив останешься. Учти, за тобой будут присматривать…

Сидя вечером в ресторане, Блюмкин с удовольствием вспоминал выражение смертельного ужаса, застывшее на лице Калитникова. Теперь комитетчик ожидал сообщения, что его подопечный благополучно выехал в спальном вагоне курьерского поезда. Весть об этом должен был доставить Пово-ляев. Не посвящая в лишние подробности, Яков возложил завершение операции по выдворению Москвича из города на своего помощника. «А вот, наконец-то, и он», – обрадовался комитетчик, заметив бывшего прапорщика, спешившего через зал.

– Все в порядке, господин Петров, – почти по-военному отрапортовал Поволяев, как только приблизился к столику. – Только что мне сообщили: клиент благополучно уехал, слежки за ним не было.

– Да вы садитесь, переведите дух, водочки выпейте после трудов праведных, – предложил Яков. – Вот меню, выберите, что хотите, а потом потолкуем о делах.

От него не укрылись ни излишняя подобострастность Ивана Александровича, ни торопливость, с которой тот уставился в меню. Подскочившему по первому знаку официанту тезка Хлестакова, ни разу не посмотрев в сторону соседа по столу, продиктовал заказ: консоме тортю с пирожками, спаржу, кромески милянез, французскую пулярку. На десерт – ананас глясе империал и кофе с ликером. Когда ресторанный служитель обратился к нему, Блюмкин распорядятся:

– Вот что, любезный, оставь нас ненадолго. Я позову, тогда и окончательно заказ сделаем.

Дождавшись, пока официант отойдет на приличное расстояние, агент КОБа небрежно поинтересовался:

– Вы, господин хороший, все приятные новости сообщили? Отчего-то мне кажется, есть нечто, сберегаемое вами в качестве приправы к ананасу. Вообще я не обременен принципами, но этот – качество обеда должно соответствовать качеству сведений – стараюсь блюсти свято. Иначе произойдет обесценивание самой сущности наших встреч в подобных приятных местах. Итак, ваше благородие, о чем вы по скромности умолчали? И отчего руки у вас дрожат, словно вы этой ночью коней воровали?

При слове «ночь» Поволяев втянул голову в плечи, поспешно убрал руки со стола. Старательно отводя глаза, отставной моряк начал рассказывать:

– Промашка вышла у босяков, которых я нанял. Они, как вы велели, Шувалова побить должны были, да обмишурились. Поручик ловок оказался – сам их отходил за милую душу. Правда, у них наглости хватило все равно деньги сполна потребовать, но я им кутузкой пригрозил, они и отстали. Человек, который той ночью за офицером вел наблюдение, видел, как тот сначала их отмутузил, а потом о чем-то расспрашивал. Недавно он узнал, что в милиции Шувалова врач осмотрел и в протоколе написал – никаких синяков или ссадин не обнаружено. Как этот интеллигент умудрился справиться с двумя здоровенными мужиками, не понимаю?!

– Все? Или вы еще о чем-нибудь забыли сообщить? – спокойно спросил Блюмкин.

– Клянусь честью, больше ничего, – поспешил заверить Иван Александрович. – Остальное идет согласно плану. Записку, должно быть, уже передали. Все начнут действовать точно по инструкции в назначенный час. Пролетка та самая, что вас возила.

– Кто ночью следил за Шуваловым? – принялся уточнять Яков. – Может, такой же умелец, как ваши босяки? Упустил объект, а потом преподнес историю о былинном богатыре.