Гибель «Демократии»,

– Даже лучше, чем вы предполагаете, – слегка улыбнулся начальник контрразведки. – Тем не менее такие вопросы не решаются с налету. Мне необходимо подумать, все взвесить. Не хотелось бы, знаете, поставить не на ту лошадку. Все-таки ставки уж слишком высоки.

– Смотрите, господин капитан-лейтенант, не прогадайте. Нерешительность в конечном итоге может сыграть с вами злую шутку, – небрежным тоном проронил Яков. Приняв равнодушный вид, он хотел показать моряку, что не особенно нуждается в его услугах. И, не глядя на собеседника, добавил: – Я имею точные сведения, что в высших сферах торопят с окончанием этого дела. Как ни прискорбно, но опоздавшие рискуют увидеть лишь хвостовые огни пря мо перед ними ушедшего поезда.

– Покорно благодарю за предупреждение. Вот что значит служить в столице. Простой офицер департамента боеприпасов, а посвящен во все тонкости политики, – произнес Жохов, старательно прикрывая иронию мнимым восхищением. – Уверяю вас, господин подполковник, я приму к сведению все ваши советы.

– И тем самым окажете себе весьма ценную услугу, – высокомерно объявил Блюмкин, приняв лесть за чистую монету. – Жду ваш рапорт завтра, не позднее семи часов вечера. В противном случае, мне придется вычеркнуть вас из числа тех, кто реально претендует на взлет карьеры.

– Искренне надеюсь, что я не дам Петрограду поводов для разочарований, – многозначительно произнес Жохов, перед тем как откланяться.

Однако дальше события развивались так, что в обусловленное время назначенное рандеву не состоялось. Спустя два часа после разговора с начальником контрразведки Яков получил от Поволяева вызов на срочную встречу. Еще через час он сидел на террасе ресторана яхт-клуба, вместе со своим верным помощником.

– Кажется, наконец-то удалось узнать, куда делся Шувалов, – возбужденно начал агент. – Сегодня утром мой человек из контрразведки сообщил о негаданно подслушанном разговоре. Шофер автомобиля, приписанного к отделу, жаловался, что с господином Жоховым ему нет ни сна, ни отдыха. В частности, упоминалась поездка на аэродром, случившаяся на следующую ночь после исчезновения поручика. Начальник контрразведки пробыл там довольно долго и уехал, лишь дождавшись подъема в воздух «Ильи Муромца», который улетел в Киев.

– Вы клоните к тому… – начал догадываться комитетчик.

– Вот именно! – перебил его Поволяев, распираемый торжеством. – Наш беглец улетел на этом воздушном корабле. Я побывал на аэродроме, расспросил кое-каких знакомых и все выяснил. Ближе к вечеру на штабном моторе туда привезли офицера с забинтованным лицом. Тем, кто интересовался, объяснили, что это летун, получивший ранение в катастрофе. Больше его никто не видел. А на борт «Муромца», кроме экипажа, поднялся армейский офицер. Из-за темноты его лица никто не разглядел. Утром аэроплан благополучно приземлился в Киеве. Но это еще не все!..

– Неужели есть еще сюрпризы в запасе? – по-прежнему хмуро спросил Яков, размышляя над услышанным.

– Новость номер два – по всей видимости, Шувалов сейчас в Москве! – выпалил Иван Александрович. – Согласно докладу господина Батурина мадемуазель впервые за последнее время повела себя необычно. Сегодня днем она в сильном волнении приехала на вокзал, потребовала билет на сегодняшний курьерский и устроила служащим скандал, поскольку ей ответили, что все билеты проданы. Множество свидетелей слышали, как девица кричала о необходимости срочно выехать в Москву. С большим трудом кассир уговорил ее приобрести билет на скорый поезд. Батурин пришел к выводу, что госпожа Щетинина получила известие от своего любовника. Только этим можно объяснить ее стремление как можно быстрее выехать в первопрестольную. Господин Батурин интересуется, надо ли ему продолжать наблюдение за объектом? В таком случае, следует его снабдить деньгами и дополнительными инструкциями.

– Поступим следующим образом, – объявил Блюмкин, уже успевший принять решение. – Вы немедленно отправляетесь на вокзал и любой ценой достаете мне билет на этот поезд. К сожалению, события начали развиваться так, что мне необходимо лично выехать в Москву. Заодно присмотрю в пути за девицей. Вернусь через три дня. Господин Батурин пусть пока отдыхает, но до моего возвращения он не должен брать никаких новых дел. Вам все ясно?

К скорому поезду Севастополь – Петроград Блюмкин подошел за пять минут до отправления. До этого он с полчаса бродил среди вокзальной суеты, пока окончательно не убедился, что никто не проявил к нему повышенного интереса. Заметив, что большие часы на фасаде вокзала показывают одиннадцать, Яков поднялся в вагон второго класса. Проходя на свое место, он заметил краем глаза, что Аглая Щетинина, как и положено, сидит в соседнем купе.

После краткой увертюры, безупречно исполненной станционным колоколом, свистком обер-кондуктора и паровозным гудком, перекрывая радостный хор пассажиров и провожающих, поезд привычным крещендо повел свою партию в исполнении дорожной симфонии. Когда под победный гудок локомотива хвостовые вагоны прогрохотали мимо семафора, на перроне оставались только двое мужчин, одетых носильщиками, а также милицейский унтер-офицер, с подозрением поглядывавший в их сторону. Не обращая внимания на представителя власти, носильщики закурили и вразвалку двинулись на привокзальную площадь. Милиционер хотел было идти за ними, но из-за лени передумал – он и так весь вечер провел на ногах, поэтому предпочел отправиться в дежурку.

Тем временем подозрительная парочка дошла до автомобиля, стоявшего с погашенными огнями в тени одного из домов.

– Что-то вы долго, ребята, – раздался из темноты голос Сомова. – Все благополучно?

– Лучше не бывает, – отозвался один из носильщиков. – Объект уехал на поезде. Поскольку из вещей у него был лишь портфель, нашими услугами он не воспользовался.

– Но высматривал нас долго, – добавил другой, – Мы успели все руки отмотать, таская пассажирам вещи. Правда, кое-что заработали, так что можно в пивную зайти.

– А завтра вместо наблюдения будете носами клевать? – с наигранной строгостью спросил прапорщик. – Знаю я вас!

– Да когда такое было?! – хором запротестовали агенты. – Разве мы хоть раз подвели?