– А вы-то сами не знаете, – вздохнула женщина. – Сотрудник какой-то, из органов, они, знаете ли, не очень-то докладывают!
– Давно?
– Может, час какой, полтора… Он его ждал уже, у меня сначала справился, есть ли такой Артемьев и где.
– А документ предъявлял какой-нибудь? – Мишима прямо-таки излучал доброжелательность и спокойствие. Но Гурьев уже и без того догадался – дело плохо.
– Конечно, мандат, – кивнула вахтёрша, – не такой, как у вас, другой, я не очень его и рассматривала. По всему видно, что из органов, чего там рассматривать!
– Спасибо, – едва заметно поклонился Мишима. – Большое спасибо. Мы зайдём в другой раз.
– Ну, и где теперь искать этого Артемьева? – зло спросил Гурьев, когда они с Мишимой очутились на улице. – Они всё время на шаг впереди, сэнсэй. Почему?
– Нельзя было отправлять Полозова одного, – Мишима быстро, как умел только он, шагал в сторону Петровки. Гурьев искусство такой ходьбы уже освоил достаточно прилично, но всё же ему было ещё далеко до идеала. – Они его выследили. И Варяг прав – это чекисты.
– Драгун и Сотник, в музей за адресом и потом домой к Артемьеву. Не вздумайте прохлопать кого-нибудь. Я на Лубянку.
– Я обзвоню домзаки, – Вавилов сунул папиросу в пепельницу, поднялся и направился в «кабинет».
– Гур, дуй домой, перехвати Минёра.
– Нет нужды, – спокойно произнёс Мишима. – Он в безопасности, сведения от него уже ушли.
– Тогда зачем им Артемьев?! – удивился Гурьев.
– Они хотят знать точно, что он успел рассказать.
– Всё равно, мне так спокойнее, – Гурьев тоже поднялся. – Учитель?
– Я с тобой.
– Кто это, кто?! – прошипел Городецкий, доставая из кобуры под мышкой револьвер, откидывая барабан и проверяя патроны. – Кто, м-мать?! Узнаю – пристрелю, как бешеную собаку!
Мишима чуть скосил глаза на Городецкого, но промолчал, разумеется, – хотя Гурьев отлично видел, что учитель горячностью Варяга недоволен. Громко поставив барабан на место, Городецкий вернул ствол обратно в кобуру:
– Всё. Я полетел. Пожелайте мне доброй охоты.
Охота оказалось не очень-то доброй. Никаких следов Артемьева ни на Лубянке, ни в других местах не обнаружилось.