Равиль, доселе молчавший, поднялся. Квадратные плечи, крупные кулаки, смелый взгляд. Сумит пожалел, что нож и пистолет остались в машине, он положил бы пацанов прямо здесь. То, что они еще дети, никакого значения не имело. Они не дети, а бараны, которых надо прирезать. Вернее, барашки. Сохраб ухмыльнулся.
— Зачем сорится, дарагой? Мы все поедим гости.
— Никуда мы с тобой не поедем. Вали отсюда подобру-поздорову, — вдумчиво произнес Равиль.
Он никогда не кричал. Даже перед драками, в которых был большой мастак, сначала расставлял все по полочкам, выяснял, кто и за что должен получить, а уже потом бил так, что мало не казалось.
— Зачем грубиш?
Сумит по блатной привычке остановился напротив Равиля. Взрослый сильный мужик, плечи под гладкой кожаной курткой. От него так и веяло опасностью.
Прочувствовав момент, Анна Ильинична прошептала:
— Прекратите, здесь же дети. Немедленно уходите из моего дома!
От бабки противно пахло нафталином.
— Молчи, женщына! — сумит небрежно взял старушку за лицо и отодвинул.
Елка возмущенно взвизгнул, а Равиль визжать не стал и вообще не стал терять времени, базар был окончен, и дал сумиту с правой. Удар не профессиональный, таким человека надолго из строя не вывести, но, учитывая, что Равиль до 15 лет наравне с взрослыми вкалывал в деревне, довольно болезненный.
Голова сумита мотнулась, расплескивая слюни.
— Вали отсюда! — повторил Равиль.
Елка с самым решительным видом возвышался рядом с другом. Сумит с ненавистью глянул на них обоих.
— Оборзел, да?
Анна Ильинична решительно заслонила своим сухоньким телом мальчишек.
— Я сейчас вызову милицию.
Бандит остыл. Лишний шум ему действительно ни к чему. У него словно вынули стержень. Он расслабился.
Сохраб широко осклабился, изо рта пахнуло чесноком.
— Ладно, потом пагаварим, да!