Полковник, пытаясь перебороть дурное самочувствие, стал меня рассматривать. Но быстро оставил эту пустую затею.
— Андрий, говоришь… Накорми хлопца. — Тут он остановился и еще разок пристально на меня глянул. — Андрию, ты к нам по делу или так, проведать?
— По делу, дядько Иване. Хотел просить где-то пристроить на службу.
Искра задумался. Мое появление было для него как нельзя более кстати. Свои казаки все на виду. Отсутствие сразу заметят. Почему бы не послать к Кочубею "родыча". Тем более что в письме будет только то, что весь город и так знает. Риска никакого.
— На службу говоришь… Добрый козак всегда в пригоде станет… Дам я тебе письмо, отвезешь в Диканьку генеральному судье Кочубею. Слыхал о таком?
— Кто ж не слыхал про Кочубея? Конечно, дядечко, слыхал.
— Вот и хорошо. Вижу, козак ты справный. Конь у тебя есть?
— Есть и конь, и двое слуг, дядечко…
— Остановился, сынку, где?
— На постоялом дворе, возле шинка.
При упоминании о шинке он болезненно поморщился. Воспоминания далеко не из приятных. Потрогал отекшую багровую переносицу, болезненно поморщился.
— Ты случайно вчера вечером туда не заглядывал?
— Я же с дороги, дядечка. Спал как убитый…
— Вот и славно. Приходи завтра утром. Будешь верно служить – не пожалеешь! А сейчас, сынку, извини, голова кругом. Пойду. Завтра утром… Параско, не забыла? Хорошо накорми козака.
Параска не поскупилась, не только накормила, но и дала "харчив" слугам: пушистых пахучих пирогов со шкварками, да еще "кров"янки". Чем до глубины души меня удивила. Вот уж не представлял, что из не переваривающейся у "нормальных" людей в желудке крови, можно делать колбасу.
Однако, мои "парубкы", очевидно того не зная, уплетали ее, как первейший деликатес за обе щеки.
Вечером, желая опробовать мое приобретение в деле, а заодно и оценить возможности "братив Кумедных", я велел взять "шабли" и выйти на задний двор к конюшням.
— Хлопцы, вы хоть раз в жизни оружие в руках держали?
— Сабли – да. Еще отец учил. А вот пистолей не доводилось. Но как палят – видели, — ответил Грыцько.
— Пане, а ружья брать будем? — с надеждой в голосе спросил Данила.