— Я, пане Васылю.
— С теми двумя сопливыми хлопцами?
Я молча кивнул.
— Значит четверых вместе с Пивнем насмерть, а пятому по локоть руку?
— И откуда только вы все знаете? Неужели мои слуги проболтались?
— Чин у меня такой… Должен все знать, — потеребив правый ус, Кочубей все же раскрыл источник информации. — Нет, не они! Тот, что без руки умирал в Будыщах. Попу перед смертью покаялся… Вот только не верю я! Не верю, и все тут! Чтобы ты один против всех… Да еще и Пивня… Хоть и кривой был, но рубака еще тот… В жизни не поверю!
Задумавшись, Кочубей прикрыл глаза и стал покусывать кончик пера. Потом, приняв решение, резко бросил его на стол.
— Пошли! Болтать языком все горазды… Посмотрим на тебя в деле. Степан! Степан! А ну, крикни Мацюру, Шмеля да… да Смолия. Пусть сабли возьмут. И ты, голубе, бери свою сабельку да и выходи… во двор.
Одно дело разогнать ватагу неумелых мужиков, а совсем другое "бытыся з вправнымы козакамы". Но делать нечего. Как говорит Жаклин: "Назвался груздем – полезай в кузов".
С любовью посмотрел на арабский клинок: не подведет! На моей стороне быстрота реакции, сила, оружие, опыт поколений и… телепатия. У них же – всего лишь численное превосходство.
Но, как оказалось, и это немало…
В парке уже собрался народ. Похоже, новости здесь разлетаются мгновенно. Слуги, охрана, канцеляристы, словно заранее знали о предстоящей потехе. Соблюдая кастовость, негромко переговариваясь, толпились в стороне и, похоже, делали ставки. Рядом с Кочубеем стояли Любка, Мотря и ее зеленоглазая подруга Настя.
Рассматривая противников, я скинул тесноватую куртку и, немного подумав, рубаху. Вспотею, налипнет пыль… а стирать кому? Наверное, за меня из всех присутствующих переживали только братья Кумедни да еще побледневшая и глубоко дышавшая Настена…
Двое из трех соперников мне знакомы – вчерашние сторожа у ворот. Старший, которого звали Мацюрой, явно не испытывал восторга от предстоящей баталии. Бывалый вояка прекрасно понимал, что с оружием шутки плохи. Тот, кого звали Шмелем, крупный и сильный, казалось, был не слишком поворотлив. Из расстегнутой рубахи выглядывала густо заросшая черными волосами грудь, на которой, как и у меня, висел медный крестик. Единственный, кто радовался предстоящему поединку, так это завистливый Смолий. Юнцу не терпелось свести счеты с заносчивым незнакомцем: "случайно" рубануть саблей, пустить кровушку.
— Начинайте, только бережно! Смотрите, хлопцы, не порубайте мне гостя. Я хочу только посмотреть… до первой крови – и сразу отходите. Слышите?
— Слышим, пане! — за всех ответил Смолий. — Мы осто… ро…жненько… совсем…
В этот момент раздался стук копыт и скрип колес. Во двор въехала карета пани Мирославы Дольской. Слуга помог ей выйти. Поздоровавшись, она встала рядом с Кочубеем.
— Начинайте!
Затягивать поединок я не собирался. Отбил пробный выпад Шмеля, крутнулся, нырнул под руку Мацюры и, уклонившись, от зазубренной "шабли" Смолия, сильно ударил его ногой в солнечное сплетение. Вновь парировал удар Шмеля, едва не прозевал выпад Мацюры – "шабля" просвистела над ухом. Ударил по ней сверху арабским клинком. И вновь металл, взвизгнув, рассыпался мелкими осколками. Один из них вонзился в бедро противника. Охнув, он присел. На шароварах расползалось темное пятно крови. Растерявшегося Шмеля чуть отвлек ложным выпадом, и ударил ногой в коленную чашечку. Тем и закончил представление, длившееся не более десяти секунд.
Зрители оцепенели в шоке, пытаясь понять, "переварить" увиденное. Я же подошел к лежащему на земле Смолию, испугавшись, что ненароком убил парня. Но, слава Богу, тот дышал и постепенно приходил в себя.
ebooksa