Царский пират

Лаврентий в ответ молчал и загадочно улыбался. Видно было, что карельскому колдуну нечего сказать о Родосе, пока он не посоветовался с духами предков и не поворожил.

Правда, к чувству досады у Степана примешивалось и другое чувство. Он хотел этого плавания! Хотел испытать себя, пройти по всем морям и увидеть весь огромный загадочный мир! Разве он не сумеет, не справится? Английские, испанские и другие капитаны ходят по всем морям-океанам, а разве русский помор хуже?

Пройти в морозном тумане на обледенелом поморском коче из Кеми на Грумант он, Степан, может. А раз это может, то и до Родоса доплывет, благо там, говорят, льдов совсем нету…

Но сначала – война! Василий прав: если давали присягу царю Ивану, прозываемому в народе Грозным, то надо исполнить воинский долг до конца. Тем более что их воинская помощь с моря может оказаться бесценной.

Однако сундук с золотом, который нужно доставить на Родос… Не идти же на войну с таким богатством. Можно ли подвергать это золото опасности? Добро бы, оно принадлежало Степану или всей команде – тогда можно рисковать. Но от него ведь зависит судьба, если не сама жизнь далекой незнакомой девушки. И не просто девушки, а сироты, к тому же лишившейся даже единственного брата, о чем ей еще предстоит узнать…

С чувством тревоги Степан Кольцо подумал вдруг о том, что ему волей-неволей вручена судьба этой девушки, которую он даже не знает и никогда не видел. Димитрию Кордиосу угодно было назначить его, Степана, своим душеприказчиком. Точнее, у несчастного Димитрия просто не было иного выхода, кроме как довериться Степану – практически незнакомому человеку.

А разве такое доверие можно обмануть?

Когда наступил поздний рассвет и стало видно все вокруг, с корабля спустили шлюпку. Бриг покачивался на двух якорях в маленькой бухте, окруженной поросшими кустарником скалами. В шлюпку спустили завернутое в плащ тело Димитрия, а затем его сундук, обитый железными скобами. Лаврентий сел на весла, следом спустились Степан и мрачный венецианец Марко Фоскарино. В последний момент в шлюпку стала спускаться Ингрид, но Лаврентий вдруг строго остановил ее.

– Нет, – сказал он. – Хоронить – это не женское дело.

– Но я хочу, – упрямо произнесла Ингрид, уже занесшая ногу, чтобы перелезть через борт корабля. – Я все это время ухаживала за ним. Теперь я хочу положить его в могилу.

Ее глаза потемнели: Ингрид не любила, чтобы ей противоречили. Степан уже думал согласиться, тем более что девушка и вправду ходила за умирающим греком, как сестра. Почему бы ей и не похоронить его?

Но Лаврентий проявил неожиданную твердость.

– Здесь место силы, – сказал он изменившимся голосом. – Рыбаки говорили правду, я это чувствую. В месте силы женщинам не место. Ингрид, останься на корабле.

Степан был уверен, что девушка в ответ возмутится, но, как ни странно, она послушалась Лаврентия. Сверкнула глазами и осталась на палубе корабля. С борта на отплывающую шлюпку смотрела вся команда во главе с сотником Василием. Рядом стояли одноглазый Ипат со своим вечным другом Агафоном и новым воспитанником – Чертом, как упорно называли чернокожего гиганта М-Твали…

Подняться на берег тоже оказалось проблемой: среди скал нужно было найти узкую расселину. Наконец, по узкой тропинке, ведущей круто вверх, все трое поднялись на землю острова. Тащить мертвое тело на плечах вызвался Марко Фоскарино. Он был уже немолод, и делать это было ему трудно, однако он угрюмо буркнул:

– Я был дружен с его отцом. Теперь это – единственное, что я могу сделать для сына.

Степан же тащил тяжелый сундук, обхватив его обеими руками и прижав к животу. Это было страшно неудобно, но ручек у сундука не имелось.

Положив тело на землю, они отправились осмотреть остров. С моря он казался больше, чем был на самом деле, но все же на то, чтобы обойти Готланд, понадобилось несколько часов.

Ничего удивительного в том, что люди тут не живут. Каменистая почва вряд ли может дать урожай, а для рыболовецкого промысла берега уж слишком неудобные, поднимаясь на берег и спускаясь к морю, каждый раз рискуешь сломать себе шею.

Сильно задувавший до этого ледяной ветер немного стих, и пошел мокрый снег – крупные влажные хлопья покрывали землю, камни, деревья с облетевшими листьями. Снег быстро таял, и влага чавкала под ногами.