Гайдзин

– Отнюдь. Существует много прецедентов, когда положенное троекратное оглашение в церкви имен лиц, предполагающих вступить в брак, в течение трех воскресений подряд проводилось всего лишь за одно воскресенье.

– Но я не имею права, вы несовершеннолетний, да и она тоже, и, что еще хуже, она католичка, и я не вижу никакой возможности… я не могу.

– Да нет, конечно же можете. – С уверенным видом он протараторил ему все, что услышал от Хезерли Ская по прозвищу Небесный Наш, единственного законника в Иокогаме, исполнявшего также обязанности коронера и страхового агента. – То, что я несовершеннолетний, применимо только на территории Соединенного Королевства, а не в колониях или за границей, и только в том случае, если жив отец. То, что она католичка, не имеет значения, если это не имеет значения для меня. Так что и говорить не о чем. Вторник, девятое число, подходящий день для бракосочетания, до того дня мы всё будем держать в секрете, а во вторник вы и свершите обряд.

Малкольм с затаенным весельем наблюдал, как рот Майклмаса Твита открывается и закрывается, как у рыбы, но ни звука из него не вылетает. Дрожа всем телом, священник поднялся на ноги, налил себе еще шерри, залпом выпил его и снова упал в кресло.

– Я не могу.

– О, но я обратился за советом к юристу, и меня заверили, что можете. Я также намереваюсь выделить вам и вашей церкви дополнительную стипендию – пятьсот гиней в год.

Он знал, что подцепил этого человека на крючок, потому что предложенная им сумма в три-четыре раза превышала его текущее жалованье и вдвое то, что посоветовал ему предложить адвокат: «Не балуйте этого старого пердуна!»

– Мы будем в церкви в воскресенье, чтобы услышать оглашение имен, а вторник станет великим днем, во вторник же вы получите аванс в сто гиней за все ваши хлопоты. Благодарю вас, ваше преподобие. – Он поднялся, но Твит сидел не двигаясь в своем кресле, и Малкольм увидел, как его глаза наполнились слезами. – Что такое, в чем дело?

– Я просто не могу сделать то, о чем вы просите, – запинаясь, промямлил Твит, – это… это невозможно. Видите ли, ваша… даже если вам сказали все правильно, в чем я… э-э… сомневаюсь… ваша мать написала мне, прислала официальное письмо с последней почтой, написала, что… что ваш отец сделал ее вашим законным опекуном и вам запрещено жениться. – Слезы текли у него по щекам, опухшие глаза покраснели. – Боже милостивый, иже еси на небеси, это такие большие деньги, мне столько даже не снилось, но я не могу, не могу пойти против закона или нее, Боже милостивый, нет!

– Тысяча гиней.

– О Боже, не надо, не надо! – выпалил усталый старик. – Как бы я ни желал этих денег… Неужели вы не понимаете, брак все равно будет недействительным, против законов Церкви. Господь свидетель, я такой же грешник, как и любой другой, но я не могу, и если она написала мне, то, конечно же, она написала и сэру Уильяму, который должен дать свое разрешение на любой подобный брак. Господи, помилуй меня, я не могу… – Он шатаясь вышел из комнаты.

Малкольм не мигая смотрел ему вслед. Он потерял дар речи, все мысли улетучились, кабинет вдруг превратился в склеп. План, составленный вместе с Небесным Нашим Скаем, казался идеальным. Церемония пройдет тихо, будут только Джейми и, может быть, Дмитрий, потом, сразу после дуэли, он отправится в Гонконг и окажется там задолго до Рождества, как и просила его мать, и, безусловно, до того, как новость о женитьбе долетит до нее. Анжелика прибудет на следующем корабле.

Малкольм был совершенно подавлен. Может быть, есть какой-то способ принудить Твита? Может быть, ему следует нажать на него еще раз завтра, когда первый шок пройдет? Еще больше увеличить сумму? Сэр Уильям? Неожиданно в голову пришла идея. Он затряс колокольчиком.

– Варгаш, добегите до католической церкви и разыщите отца Лео. Спросите его, не может ли он заглянуть ко мне.

– Разумеется, тайпан. Когда ему прийти?

– Сейчас, как можно быстрее.

– Сейчас, тайпан? Но уже время обе…

– Сейчас, клянусь Богом! – взорвался Малкольм, так велико было его отчаяние оттого, что ему приходилось просить других о самых простых вещах, с которыми он и сам без труда справился бы до Токайдо. «Будь прокляты эти свиньи, будь проклята Токайдо! Для меня это все равно что жизнь до и после Рождества Христова, с той лишь разницей, что сейчас кругом мрак, а не свет». – Сейчас же. Поторопитесь!

Варгаш с побледневшим лицом бросился вон. Ожидая его возвращения, Малкольм углубился в раздумье, стараясь найти способы переубедить Твита. Он отпустил разум на свободу, минуты медленно текли, и с каждой из них росла его ярость и крепла решимость.

– Отец Лео, тайпан. – Варгаш ступил в сторону и закрыл дверь за собой.