Гайдзин

– О да, и гораздо больше, хотя ни Морган, ни Старик Брок не знают, что я знаю, как не знает и мистер Грейфорт. – Он заговорил еще тише, едва шевеля губами: – Все это должно остаться нашей тайной, тайной двух человек, но цена заключается в следующем: вы разорите Моргана Брока, будете преследовать его, пока он не окажется банкротом, посадите в тюрьму, если сможете. Если будет необходимо разорить и Тайлера, мне все равно, но после их падения вы гарантируете, что я получаю принадлежащие им пятьдесят процентов в компании Ротвелла безвозмездно и без всяких условий; вы поможете мне получить в банке «Виктория» такую сумму, которая понадобится, чтобы выкупить половинную долю Джеффа Купера. В течение десяти лет вы не станете преследовать меня иначе как обычного конкурента, предоставляя мне условия наибольшего благоприятствования в любых сделках – все это будет иметь вид предварительной договоренности, составленной и подписанной вами. После десяти лет мы снимаем перчатки.

– Согласен, – тут же сказал Малкольм, ожидавший более жестких условий. – Но эти ублюдки в «Виктории» вовсе не наши друзья. Брок основал этот банк и все это время не допускал нас туда, так что здесь мы не многим сможем помочь.

– Они скоро будут ими, сэр. Скоро вам будет достаточно сказать «дерьмо», и весь совет директоров сядет на корточки и спустит штаны. Все это, разумеется, должно сохраняться в глубочайшем секрете. Каковы ваши планы после дуэли?

Малкольм не колебался ни секунды, находя очень странным то, что мог с такой быстротой довериться этому человеку. Он рассказал ему о «Гарцующем облаке».

– Это предполагает, что я выйду победителем или не буду серьезно ранен. Как только я доберусь до Гонконга, я смогу замять шум, который поднимется, – произнес он доверительным тоном.

– Как вы намерены стрелять? Я имею в виду, вам же необходимы палки?

– Одной будет достаточно, чтобы не упасть за такой промежуток времени. – Малкольм холодно улыбнулся. – Я практиковался.

– Теперь я предлагаю хитрость, чтобы избежать судебного преследования в том случае, если один из вас будет убит. Она хорошо срабатывала в Виргинии, должна сработать и здесь. Вы оба пишете друг другу письмо, которое будет доставлено вечером накануне дуэли и помечено той же датой. В письме вы напишете, что пришли к взаимному согласию отменить дуэль «при встрече завтра на Ничейной Земле, где вы оба примете, как джентльмены, взаимные одновременные извинения друг от друга». – Горнт улыбнулся. – Мы, секунданты, засвидетельствуем, что, когда вы показывали друг другу свои пистолеты, один из них по трагической случайности выстрелил.

– Тонко придумано. Норберт согласился?

– Да. Я доставлю вам его письмо во вторник, пошлите ему свое с мистером Макфеем, но лучше держать все в секрете, я имею в виду, что это лишь уловка.

В голове у Малкольма не умолкая звучало «вторник, вторник…», но он заставил себя не думать об этом. Горнт продолжал, словно говорил о чем-то самом обычном:

– После дуэли – будет лучше всего, если вы убьете его, а не раните – я отправлюсь на клипер вместе с вами. В обмен на письменный контракт я подробно объясню вам, как вы можете полностью разрушить сеть, гарантирующую финансовое благополучие Брока, сопроводив рассказ пакетом официально заверенных копий писем и документов, достаточных для любого суда, а также другие, которые вложат в вашу руку хорошую дубину в разговоре с «Викторией».

Малкольм почувствовал поднимающееся из глубины теплое сияние.

– Почему не сейчас, зачем ждать до среды?

– Мистер Грейфорт может убить вас, – спокойно ответил Горнт, – тогда эта информация окажется растраченной впустую, а я подвергну себя напрасному риску.

Помолчав немного, Малкольм спросил:

– Скажем, он меня убьет или тяжело ранит, как вы тогда осуществите свою месть?

– Я поговорю с миссис Струан, сэр, безотлагательно. Я ставлю на то, что это не понадобится. Я ставлю на вас, а не на нее.

– Я слышал, вы не играете в азартные игры, мистер Горнт.

– В карты на деньги – нет, сэр, никогда: я понял бесполезность этого, глядя на своего отчима. С жизнью? По самым большим, предельным ставкам. – Горнт почувствовал на себе чей-то взгляд и сказал тихо: – Кто-то наблюдает за нами.