Гайдзин

– А Со, – распорядился он на кантонском, – принеси своей госпоже свежего чая, но не произноси ни звука, не говори ни слова, поставь все и уходи. – Он опять вернулся к кровати. – Вы знаете, где находитесь, моя дорогая? – (Она лишь молча посмотрела на него.) – Позвольте задать вам несколько вопросов, если они утомят вас, скажите мне и ничего не бойтесь. Извините, но это нужно для вас, не для меня.

– Я не боюсь.

– Вы знаете, где вы находитесь?

– В своих комнатах.

Ее голос звучал безжизненно, глаза ничего не выражали. Его тревога усилилась.

– Вы знаете, что произошло?

– Малкольм умер.

– Вы знаете, почему он умер?

– Он умер в нашу первую ночь на нашей брачной постели, и это все из-за меня.

В глубине его сознания тревожно прозвенел колокольчик.

– Вы ошибаетесь, Анжелика, Малкольм был убит на Токайдо, много месяцев назад, – сказал он спокойно и уверенно. – Мне очень жаль, но такова правда, и с тех самых пор он жил, беря каждый день в долг у судьбы, вашей вины тут нет, никогда не было, это была воля Божья, но одно могу вам сказать от самого сердца: мы, я и Бебкотт, никогда не видели такой умиротворенности, такого покоя на лице умершего, никогда, никогда, никогда.

– Это все из-за меня.

– Единственное, за что вы отвечаете, – это та радость, которую он знал в последние месяцы своей жизни. Он ведь любил вас, не так ли?

– Да, но он умер, и… – Она едва не добавила: и тот, другой, тоже; я даже не знаю его имени, но он тоже умер, он тоже любил меня и тоже умер, и вот теперь Малкольм мертв и…

– Прекратите!

Грубый окрик одним рывком отдернул ее от края пропасти. Хоуг опять задышал, но он понимал, что это необходимо сделать, и сделать быстро, или она погибнет, как погибали другие на его памяти. Он должен освободить ее от дьявола, прячущегося где-то в ее сознании и ждущего только подходящего момента, чтобы вырваться на свободу, схватить свою жертву и превратить ее в бессвязно бормочущую сомнамбулу, по крайней мере нанести ей огромный вред.

– Извините. Это вам нужно твердо усвоить. Единственное, в чем вы… – В панике он одернул себя, не успев произнести это слово, и продолжил: – За что вы отвечаете, это за его радость. Повторяйте за мной. Вы отвечаете только за…

– Я виновата.

– Произносите вслед за мной: «Я отвечаю только за его радость», – тщательно выговорил он, больше отдавая приказ, с тревогой отмечая про себя ее ненормально расширившиеся зрачки. Она опять балансировала на самом краю.

– Я винова…