Гайдзин

Маленький человечек подошел ближе, треснутые стеклышки его очков запотели.

– За всю свою жизнь я никогда не поступал так с клиентом, – сказал он, раздувшись, как кобра. – Несколько крупных счетов, да, но никогда ничего сверх того, что людям по карману. Ради всех святых, этой женщине нужна помощь. Я могу оказать ее, вы – нет.

– Могу и окажу, клянусь Богом!

– Я так не думаю! Малкольм сообщил мне, что другая миссис Струан, женщина из Гонконга, уволила вас, верно или нет? И верно или нет то, что и вы, и Малкольм неделями получали от нее злобные, даже угрожающие письма, свидетельствующие о маниакальном предубеждении против моего клиента и ее обручения и полные всевозможных безосновательных обвинений? Верно или нет, ради Христа Спасителя, что этой девушке нужны друзья.

– Я согласен, что ей нужны друзья, я не возражаю против того, чтобы вы были ее адвокатом, я просто хочу быть уверенным, что вы станете действовать как подобает.

– Черт возьми, за свою жизнь я никогда не обманул ни одного клиента! Джейми, я могу быть голодным адвокатом, но я хороший адвокат, и мы с вами на одной стороне. Ей нужны друзья, Малкольм любил ее, вы были ему другом, черт меня подери, он рассказал мне о письмах, за которые вы готовы были сунуть голову в петлю.

– Ладно, это де…

– Я не пытаюсь спорить с вами, Джейми, она мой клиент, и я клянусь, что сделаю для нее все, что смогу. Свидетельство о смерти, пожалуйста.

Кипя от возмущения, Джейми отомкнул ящик и протянул ему один экземпляр.

– Спасибо… а, три копии, да? Одна для вас, вторая поедет с телом и одна для нее – все как следует, хотя меня удивляет, что они соблаговолили-таки подумать о ней – оригинал отправится в Гонконг особым пакетом. – Небесный пробежал документ глазами. – Боже Всемогущий!

– Что там такое?

– Хоуг и Бебкотт, – ответил он. – Они могут быть хорошими врачами, но как свидетели защиты они убийственны! Черт, меня следовало известить до того, как они составили это: любой дурак мог бы подсказать им более удачные формулировки!

– Какого дьявола, о чем ты разглагольствуешь?

– Об убийстве или по крайней мере об обвинении в убийстве.

– Ты сошел с ума!

– Оно было бы не первым для Тесс Струан, – прошипел человечек. – Помните боцмана? Все в Гонконге понимали, что это был несчастный случай с утонувшими детьми, но его обвинили в убийстве, признали виновным в непреднамеренном убийстве и дали десять лет!

– Виновным его признал суд присяжных, а не Тесс Струан, и…

– Но именно она настаивала на вынесении обвинительного приговора! – резко парировал Скай, не повышая голоса. – И она будет добиваться этого же и здесь. Если это зачитать в суде, где будет слушаться уголовное или гражданское дело, барристер от противной стороны заявит, что он умер, когда трахался – прошу извинить мою вульгарность, – «а вторая участница этого акта присутствует здесь на скамье обвиняемых, дамы и господа присяжные заседатели, чей отец является преступником, скрывающимся от правосудия, чей дядя сидит во французской тюрьме, которая сама является искательницей приключений без гроша за душой. Эта развратница сознательно соблазнила этого несчастного молодого человека, не достигшего еще совершеннолетия, и заставила его жениться на себе, а затем, дамы и господа присяжные заседатели, с заранее обдуманным преступным намерением совратила его и погубила до срока – с заранее обдуманным преступным намерением, – прекрасно понимая, что его раны сделают за нее ее злое дело!» Верно или нет, черт подери?!

Джейми опустился в кресло еще более бледный, чем раньше. Слова Хоуга тут же вспыхнули в его мозгу.

– Что вы намерены делать?