— Мистер Браун! Прошу у вас извинения. Я вижу, что в оценке вашей я получил весьма серьезную неточность…
Я недоверчиво посмотрел на старого пирата, думая, что тот смеется, но у него на лице было серьезное выражение.
— В самом деле, — обратился он к Джонсону, — Джонни прав: нужно действовать иначе. Как именно — об этом надо серьезно подумать. Во всяком случае, — я игру бросать не намерен. Я слишком в нее втянулся и буду играть, пока не добьюсь своего или не сломаю себе шею.
— И я тоже! — отозвался Джонсон.
— Я думаю, сейчас нам не остается ничего другого, как вернуться в Европу.
— Вернемся! Доктор Мак-Кенна держится того же мнения.
— Да, я держусь того же мнения, — услышал я ровный и спокойный голос хирурга.
— Хорошо! — согласился Джонсон. — Пойдем, значит, по другому курсу?! Ничего против этого не имею…
Он вышел на палубу отдать распоряжения команде.
Тем временем Мак-Кенна положил руку мне на плечо и сказал:
— Джонни! Вы — хороший солдат. Вы и в других умеете ценить те качества, которые из человека делают хорошего солдата. Хотите, я вам покажу одного субъекта, у которого в груди билось честное солдатское сердце.
— Это тот, которого я вместе со знаменем Наполеона вытащил из воды перед рассветом? — осведомился я, вставая.
— Тот самый!
— Что с ним? Он сильно страдает?
— Нет! Он уже не страдает, — многозначительно ответил Мак-Кенна с легким дрожанием в голосе.
— Умер?
— Только что. Сердце не выдержало той работы, которую ему пришлось нести.
Мы поднялись на палубу. Там, на импровизированной койке лежало прикрытое чьим-то одеялом тело. При первом взгляде на это мертвое тело холодок пробежал по моим жилам: я узнал в покойнике того самого молодого итальянца с «Сан-Дженнаро», который на острове Сен-Винсенте разыгрывал роль повара, специалиста по изготовлению макарон.
— Вот, Джонни, — сказал Мак-Кенна, показывая на красивое смуглое лицо покойника, — вот он… Сейчас мы зашьем его изуродованное тело в грязный мешок, привяжем к ногам камни, и труп пойдет ко дну. Морские похороны… А знаешь, — кто это?
— Не знаю, но догадываюсь. При мне Джонсон называл его несколько раз «его светлость» и «герцог».
ebooksa