Крымская война 2014

— Контрразведка, говоришь? Смерш? А, что вполне возможно!

Я открыл дверь комнаты и пропустил внутрь Захарова. Сам, зашел следом, включил свет и кофеварку, из шкафа достал бутылку коньяка. Бывший мент, увидев бутылку коньяка, тут же открыл холодильник, в поисках закуски.

Когда в комнату ввалились, весело гомонящие гости, на столе стояла бутылка коньяка, в окружении нехитрой закуски — порезанная колбаса и несколько банок маринованных грибов и оливок.

Дальнейшее совещание происходило весело и непринужденно — сказывалось выпитое спиртное и недавняя победа над врагом. Захаров предложил, сегодня же ночью устроить облаву и разгромить, выявленные им «лежки» злодеев. После долгих споров, решили, что лучше всего будет перенести облаву на утро — за ночь успеем составить список штурмовых команд, распределить между группами объекты и самое главное — дать возможность подчиненным хоть немного поспать. Во время обсуждения, я вскользь обмолвился тем, что уже сформировал свою собственную группу, и в её состав вошли те парни, с которыми я участвовал в бою. Собравшиеся в комнате, отреагировали спокойно — все-таки это великое искусство выдать нужную информацию в подходящее время.

Среди списка объектов, известных Грише, было восемь частных домов и две квартиры. Захаров, сразу обозначил два дома, в котором, по его мнению, были исключительно боевики. В остальных местах, могли находиться и мирные граждане. Я сразу же «застолбил» за своей группой, эти два дома. С одной стороны, это могло показаться безумством — лесть прямо в пасть к хищнику, но с другой стороны, всегда легче вести штурм, когда знаешь, что не будет невинных жертв. Расстреляем из далека эти дома и все.

Разошлись уже под утро — в четыре часа. Я выпил еще две таблетки болеутоляющего и завалился спать.

Глава 6

Как ни странно, но что мне снилось, я не помнил. Наверное, это сказывалась лошадиная доза болеутоляющего, которую я принял, а может быть это было последствие контузии. Другой бы радовался, что его перестали мучить кошмары, а я расстроился. Как то, знаете ли, привык к этим ночным сновидениям.

Сразу после пробуждения, я выпил очередную дозу таблеток и, одевшись, поплелся на свежий воздух. Во дворе, как всегда царило оживление и суета. Трупы убитых, во время вчерашнего боя уже убрали — наверное, похоронили. Рядом с входом в спальный корпус интерната стояла моя «Хонда» и трофейный милицейский «УАЗ». На мой внедорожник нельзя было смотреть без содрогания в сердце — снежно-белая полированная поверхность бортов, была выкрашена черной краской из аэрозольных баллончиков. Покрашена машина была плохо. Очень плохо! Краска легла неравномерно, вся машина была в каких-то разводах и потеках. Плюс ко всему, видимо использовали краску разных производителей, потому что, черная краска отличалась и по оттенку. Помимо всего прочего, на крыше «Хонды» красовались два приваренных штыря. К ним должен был крепиться станок для пулемета.

«УАЗ» тоже выглядел как машина из фильма про апокалипсис: пулеметный станок на крыше и еще одно крепление для ручного пулемета спереди, рядом с водителем. Лобовое стекло было забрано металлической сеткой, её, в металлической рамке приварили прямо поверх стекла. Всю милицейскую атрибутику содрали, и тщательно забрызгали краской.

В целом обе машины выглядели вполне прилично. Рядом с машинами кипела работа, Енот одетый только в шорты, варил из металлического прутка второй станок, а тазик, вместе с еще одним парнем, разбирали автомобильные шаровые передачи.

На брезенте, рядом с «Хондой» горкой лежало оружие: пулемет Калашникова, ручной пулемет Калашникова, четыре АКМа, на двух автоматах были закреплены подствольные гранатометы, три ППШа и три АВТ-40. Отдельно лежали гранатометы: три одноразовых «Мухи» и РПГ-7, с пятью зарядами к нему. Бля! Что «Мухи», что с РПГ-7 — были безнадежно устаревшими моделями, хотя и не менее эффективными, чем их последующие версии.

Я приказал парням, сворачивать свою трудовую деятельность, и загружаться в машины. Вместе с Шилом, мы вынесли все мои вещи. В тех сумках, что мы несли, было оружие, боеприпасы и снаряжение из моих личных припасов. Я планировал сменить основную базу для моего отряда. Когда, мы с Толиком Скорошиным вышли из дверей интерната, то я увидел рядом с нашими машинами еще и темно-зеленый «Виллис» — американский армейский автомобиль повышенной проходимости, известный всем по фильмам о второй мировой войне. В нашем городе «Виллис» был только у Испанца.

— Ну, что пан командир, возьмешь меня в свою сотню? — Испанца было не узнать, сейчас он был в американском камуфляже, больших мотоциклетных очках и танковом шлемофоне.

— Испания, а чего это ты к нам в отряд набиваешься? — спросил я, закидывая сумки в багажник «Хонды».

— Пан атаман, да не хотят они меня на дело брать. Серов и Кожанов, сказали, что я очень старый для их отряда, а Дорушевич, пердун старый, тот сказал, что у них командный состав укомплектован, а рядовым бойцом они меня не возьмут. А у меня, между прочим, три командировки «за речку» были в молодости!

— Правда? А я и не знал, что ты в Афгане воевал — удивленно произнес я: — Пойдешь вторым номером в снайперскую пару?

— А, чего бы и не пойти? Пойду. Кто снайпер?

— Снайпер у нас ого-го! Чемпион Европы по стрельбе! — с гордостью сказал я, показывая рукой на высокую девушку, которая бережно обматывала ствол СВТ-40, серой мешковиной. — Испанец, тебе какой ствол выдать. АКМ или «ксюху»?

— Давай «коротыша», он полегче, — Испанец, вылез из «Виллиса», и подошел ко мне. — Я, там кое-что привез с собой, думаю, в хозяйстве пригодится.