Освобождение Крыма

Марево совсем рассеялось! Эльтюль увидел, что Чиполинно и Карандаш-Незнайка бросают в него лепестки роз. То, что происходит с ним, было нелепо, но мальчик-эльф не сознавал этого. Наоборот он уже считал себя Наполеоном, стоящим на главной башне Московского кремля.

— Я стану повелителем мира самым великим человеком за всю историю человечества!

И тут же запел красивую песню настоящего Богом данного поэта:

Чтобы душа не знала скорбных угрызений, Огонь священный в сердце не угас! Мы посвятим отчизне дух всех песнопений, Рассвет, приблизился победы русских час! Цветы я собираю в день весенний, Кому люблю во славу светлых дней! И в будущем я вижу тьму видений, Где радость, мир вещает соловей! Он издает таинственные звуки, В которых Русь Христова выше всех! И за отечество как долг приму я муки, Пускай России будет: радость, смех! Бывали испытанья кровь и боль, Отечество жестоко попирали! Но после битвы ели хлеб и соль, И милостыню щедро раздавали! Тебе Россия буду гимны петь, Страна великих воинов бессмертных! Взмахнув мечом, пронзил стальную сеть, Мой долг сражаться за больных и бедных! Да будет над вселенной флаг сиять, Страны святой нет в мирозданье краше! И если надо мы умрем опять, Воскреснет в Православье вера наша!

Пропел мальчишка стихи, подняв вверх кулаки.

Эльтюль посмотрел вперед, он оказался на краю водоворота, воронки в сверкающем тумане. Дальний край извивающейся спиральки в трех верстах от него расширялся в большой круг; его смутно очерченные края сталкивались со стеной города. Как будто перед ним прямо на боку лежит конус из хрустального прозрачного воздуха, а на его изогнутые стороны давит некая подобная полупрозрачному пенопласту среда, значительно тяжелее земной атмосферы, но легче воды.

Верхняя дуга основания конуса уходила в высоту на добрую пару с половиной километров; над ней все скрывала мерцающая туманность, похожая на огромное облако светляков. Со всех сторон словно извивались змеиные хвосты, насколько хватал взгляд, уходило в бесконечность, мерцающее могильным и вместе с тем ледяным светом марево.

— Квазарно! — Бывший попаданец на Землю мальчик-эльф вспомнил фразу популярного боевика.

Вдруг на мареве появились тысячи ярких проблесков, они метнулись, заплясали, сплетались и расплетались, пролетали туда и сюда — миллиарды лучей исполинских прожекторов в фосфоресцирующем туманном море. Невообразимы как бесчисленные полосы зари, пробивающие собственный радужный покров. И в игре этих лучей чувствовалось что-то ужасное механическое, ритмичное и упорядоченное. Способное, что есть живое ввести, в состояние глубокого гипнотического транса.

Словно это были светящиеся струны лиры, приводящиеся в движение невидимыми, но от этого не менее искусными пальцами. Волшебная мелодия сопровождающееся золотыми песнями, переливающуюся алмазными аккордами. Казалось это драгоценные бабочки, машут крыльями, даря свет мирозданию. При этом каждое крылышко имеет собственный окрас, абсолютно между прочим неповторимым, не имеющий аналогов в подлунных мирах.

— Вижу чудо! — Прошептал Эльтюль, провел ладонями по разом вспотевшему лбу и добавил. — Такое чудо, которому трудно найти аналоги в земном или даже в богатейшей космической империи цветоэльфов.

Чиполинно ответил ему:

— Это более чем чудо! Имеющий, мудрость сочтет цвета счастья!

Мальчик-эльф не на шутку удивился:

— Что ты хотел сказать?

Вместо него ответил Карандаш-Незнайка.

— В свое время я мог соперничать с Леонардо Давинчи. — Как часто любят хвастать невежды, особенно в вопросах искусства и науки добавил. — В каждом моем штрихе и черточке была заложена информация для потомков!

— Круто! — Ответил мальчишка-эльф. Впрочем мальчишка ли? Может даже наоборот, опытнейший ветеран, не имеющий себе равных в уме и изощренности.

Чиполинно с улыбкой настоящего ветерана, по различным деяниями смело ответил:

— Так вот и тут имеет место не просто игра, в ней скрытое значение, какой-то тайный смысл.

Эльтюль сахарно улыбаясь на это, согласился: