Ленин жыв!

  - Так! Понятно! - Ленин вдруг стал мрачным.

  - Что вам понятно? - испуганно переспросило Кирилл.

  - Понятно, что мне трех человек вообще не присылали. Значит они сами...

  - Каких... трех человек?!

  - Видите ли, батенька, до вас тут был ноль девяносто четвертый!

  - И, что?

  Ленин внимательно всматривался в лицо Кирилла. Он подошел совсем близко. Лучинский, вдруг почувствовал, что от Ильича пахнет одеколоном. Обычным или не обычным, но одеколоном!

  "Вот те раз Ленин встал, побрызгал рожу одеколоном и вот тут мне компостирует мозги?!" - противная издевательская мысль, сверлила мозг Лучинского.

  - А то, батенька, что до вас был лишь девяносто четвертый, кстати, его звали Павел... он уснул в пятьдесят шестом... а потом, потом никого... я думал, что все... этот инетерим ими потерян...

  - Интерим? воскликнул Кирилл.

  - Ну, да... потусторонний интерим. Они его же ищут. Вот девяносто четвертый, по крайней мере, его именно пил. Вот девяносто пятый, шестой и седьмой выпали. Значит они, они думали решить эту проблему без меня... а это плохо... - бормотал себе под нос Ильич.

  Он склонил голову и почесывал свою бородку пальцами, словно доил корову.

  - Какую проблему, что решить?!! Вы откуда знаете про интерим?!!! - воскликнул Кирилл.

  Ленин посмотрел на него печально и вздохнул. Он указал Лучинскому на кресло:

  - Садитесь Кирилл, садитесь. Я кое-что вам расскажу.

  Кирилл, словно под гипнозом, опустился в кресло. Ленин повернулся и подошел к шкафчику, который был вмонтирован в стену. Достал оттуда толстую зеленую бутылку с темно-коричневой жидкостью и два пузатых бокала. Он медленно, почти не поворачивая шеи, словно водолаз по дну, прошаркал по полу назад и сел в кресло рядом. Поставил бутылку и бокалы на столик, разделявший их с Кириллом.

  - Вот! Последняя так сказать радость, которую мне так сказать разрешают, но в ограничении. Не больше полбутылки в месяц. Это коньяк, настоящий французский! Уже во всем государстве нет такого! А мне привозят, по спецзаказу! И я пью... Вы молодой человек сейчас со мной пожалуйте.

  Кирилл глядел, как Ленин разливает коньяк по бокалам и представил, как тот, молодой тридцатилетний, вот так, сидит где ни будь в Париже на Елисейских, в начале ХХ века и попивает коньяк, читая газеты и думая о России. Он молод и задорен. А сейчас... нет! Нет, это не может быть Ленин! Нет! Это не может быть Ленин!

  Кирилл зажмурился и затряс головой, как будто, ему в уши попала вода.

  - Что... батенька не верите все еще. Это пройдет. Вы же верите, что вы вот, спали пятьдесят лет?