Последняя черта

— Енот, в оборону не уходить! Посылай всех на хрен! Ты подчиняешься только мне! В случае осложнений открывай огонь на поражение и уходи за пределы города! Выдвигайся к тому месту, где Первый сломал себе руку два года назад! Понял? Если не знаешь, где это место, спроси у Сквозняка, он в курсе! Чтобы были там через час! Как понял меня? — Я намекал Еноту на заброшенный карьер в районе Аршинцевского кладбища. — Прием!

— Понял тебя! Понял! — в голосе Енота проскочили решительные нотки.

Я отключил рацию и задумчиво посмотрел на своих товарищей. Ну вот и допрыгались — начались половецкие пляски с саблями!

— Так вот что так сильно бабахнуло, — тихо сказал Испанец. — Взрыв газового терминала означает, что все близлежащие постройки стерты с лица земли.

Я ничего не ответил, лишь посмотрел на часы — до отмеренного мной срока осталось десять минут.

Выждав положенное время, Остап повел машину по грунтовой дороге, которая, привела нас в поселок. Повернув, дорога вывела на улицу, которая по обе стороны была плотно застроена домами. «Газель» набрала скорость и, как чертик из табакерки, выскочила на перекресток. Перед нами показался забор, после которого сразу же открывался прекрасный вид на мечеть и окружавшую ее площадь.

Небольшая мечеть с высоким минаретом стояла посреди заросшей зеленой травой площади. На площади неровными рядами стояло несколько пассажирских «Газелей» и автобусов, в которые сейчас в спешном порядке, грузились разномастно одетые и вооруженные мужчины. Вокруг маршруток я увидел не только мужчин, но и женщин, стариков и детей. Видимо, основная часть военных умчалась на подмогу Амиру, а те, кто остался на площади, были ополченцы из местных татар.

— Огонь! — прокричал я, нажимая на гашетку станкового гранатомета. Стреляя, я закрыл глаза — не мог видеть, как сейчас осколочные гранаты рвут в клочья не только вооруженных мужчин, которые были нашими врагами, но и детей, женщин, чья вина была только в том, что они оказались в ненужном месте в ненужное время! Ну и хрен с ними, в интернате тоже были ни в чем не повинные люди, да и девятиэтажки рядом с газовым терминалом тоже стали братскими могилами! АГС выплюнул все гранаты, что были в «улитке», одной длинной очередью!

Немного с запозданием заработал и пулемет Испанца. Когда боек АГСа сухо щелкнул, показывая, что гранаты закончились, я открыл глаза. Схватив приклад пулемета, я принялся вколачивать очередь за очередью, пытаясь попадать только по машинам и автобусам, но нашу машину нещадно кидало на ухабах, и я видел, что от пуль, выпущенных из моего пулемета, погибают не только бойцы противника, но и мирные люди! Наша машина проскочила открытый участок за считанные минуты, но этого хватило, чтобы высадить коробку ВОГов и две пулеметные коробки, а это двадцать девять осколочных гранат и двести патронов калибра 7,62х54.

«Газель», как спринтер, выпрыгнула из проулка, прямиком на главную дорогу, которая пересекала все село насквозь. Выпрыгнула под самым носом у БТРа, который двигался по дороге. Сразу за БТРом шло несколько армейских «Уралов», а замыкал колонну танк Т-80.

От столкновения нас спас только опыт Остапа и относительно невысокая скорость движения БТРа. Наша машина вильнула в сторону и помчалась по дороге, уходя от бронетранспортера. На броне у БТРа сидел десант — человек десять упакованных в бронежилеты и каски. На длинной антенне БТРа развивался зеленый флаг — копия того, что болтался и над нашей машиной. Несомненно, десант на БТРе видел, что мы натворили перед мечетью.

Я схватил РПК и, извернувшись, открыл огонь по бронетранспортеру, который ехал в тридцати метрах позади нас. В моем пулемете сейчас был закреплен барабан на 75 патронов. Я выпустил весь боезапас в три длинные очереди, но в цель попала лишь четвертая часть всех выпущенных мной пуль. Я видел, как несколько бойцов тряпичными куклами упали с БТРа. Еще нескольких явно ранило — тела десантников дергались от попаданий.

— СВОРАЧИВАЙ! В ПРОУЛОК! — закричал я что есть сил, видя, как ствол КПВТ опускается вниз.

«Газель» резко свернула в сторону, я не удержался и повалился на пол, больно ударившись головой о металл кабины.

Та-та-та! — совсем рядом резко проквакал крупнокалиберный пулемет. Сноп осколков осыпал меня с ног до головы. Очередь, выпущенная из БТРа, разнесла в клочья задний борт нашей машины.

«Газель» вильнула еще несколько раз и резко остановилась — перед нами был забор.

— Испанец, за мной! — крикнул я, хватая связку зеленых «тубусов». — Остап, тарань забор, нам надо уйти отсюда любой ценой!

Я вытащил из связки три «тубуса», два протянул Испанцу, а один оставил себе. На ходу поменял пустой барабан РПК на новый и, подойдя к повороту, осторожно выглянул из-за кустов. В пятидесяти метрах выше по дороге медленно заезжал в проулок БТР. Дорога, зажатая с обеих сторон заборами, была слишком узка для бронетранспортера, но бронированная восьмиколесная «черепаха» на такие мелочи, как деревянные заборы, даже не обращала внимания, она давила их почем зря! Позади БТР собралась группа солдат, я видел, что новые бойцы выпрыгивают из остановившихся грузовиков.

Если Остап не пробьет нам дорогу, то уйти пешком у нас не получится — загонят в угол, как дичь, и порвут на части!

— Давай, на счет три бьем по БТРу, а потом ты, попытайся достать грузовик, а я прижму солдатиков к земле! — прошептал я на ухо Испанцу, раскладывая «тубус» РПГ-18.