– Если это вас заботит, – ухмыльнулся я, – то, пожалуй, поздновато. Вам не кажется, что стоило бы раньше задать мне эти вопросы?
Дама Беллини откашлялась.
– Боюсь, мы должны вам кое в чем признаться.
– Я слушаю.
– Мы вас проверяли. Не поймите меня неправильно. Мы не устраивали за вами слежку или что-то такое. Но мы наняли специальное агентство. Нам же нужно было знать, кого мы берем на работу – убежденного нациста или нет.
– Ну-ну, – обиженно сказал я. – Результат вас, видимо, успокоил.
– С одной стороны – да, – ответила она, – мы не нашли ничего отрицательного.
– А с другой стороны?
– А с другой стороны, мы вообще ничего не нашли. Как будто бы раньше вас вообще не существовало.
– Ага. И сейчас вы хотите у меня узнать: а может, я все-таки раньше существовал?
Короткая пауза.
– Пожалуйста, не поймите нас неправильно. Мы все в одной лодке, просто не хотелось бы, чтобы в итоге оказалось… – Она делано рассмеялась. – Что мы… конечно, сами того не зная… как бы настоящего Гитлера… – Она запнулась и закончила: – Я и сама не верю в то, что говорю.
– Я тоже, – сказал я, – это же государственная измена!
– Вы можете хоть минуту побыть серьезным? – парировала дама Беллини. – Я хочу только, чтобы вы мне ответили на один вопрос. Уверены ли вы, что “Бильд” не сможет раскопать что-нибудь такое, что можно использовать против вас?
– Госпожа Беллини, – ответил я. – За свою жизнь я не сделал ничего такого, чего бы стыдился. Я не обогащался неправедным путем и вообще не делал ничего в своекорыстных интересах. Но в общении с прессой это вряд ли поможет. В любом случае надо рассчитывать на то, что газета нагромоздит обычную кучу мерзкого вранья. Вероятно, мне опять припишут внебрачных детей, это, как известно, самое страшное, что приходит в голову мещанской клеветнической прессе. Но с подобным упреком я могу жить.
– Внебрачные дети? И все?
– А что еще?
– Как насчет национал-социалистического прошлого?
– Тут все безупречно, – успокоил я ее.
– То есть вы никогда не состояли ни в какой правой партии? – не унималась она.