— Пошли, — направил сильной рукой, всё ещё лежавшей на моём на плече, назад в комнату Пубок. Остановившись у чёрного непроницаемого стекла, наёмник что-то сказал. Негромко, но так властно, что все его парни, как один, встали и подошли к нам. В содержание краткой, но проникновенной речи, которую командир вещал своим бойцам, я не вникала. Язык был не межгалактический, а их родной. Задумавшись о возможных последствиях своей промашки, я не переключилась на понимание. Поэтому, когда парни стали резать себе руки, немного испугалась. Сжав левую руку в кулак, каждый нанёс себе рану вдоль фаланги указательного пальца и мизинца. Мужчины поочерёдно передавали друг другу нож, а сделав разрезы, вытягивали руку в центр круга. Делали они это быстро, без доли сомнения. Вот нож уже в руке Пубока. Два выверенных движения, окровавленный кулак в центр, а нож протягивает Инку. Страж немного смутился, спрятал обе руки за спину, отрицательно качнул головой и вышел из круга. Наёмник чуть насмешливо, но в то же время понимающе кивнул и протянул нож мне.
— Я тоже должна в этом участвовать? — проблеяла я.
Ой, как же мне хотелось повторить действия Инка, но наёмники смотрели на меня требовательно. Не сбежать.
— Ну, надо так надо, — обречённо вздохнула и взяла протянутый нож.
Сжав зубы, чтобы позорно не айкать, провела по коже кончиком лезвия. Кинжал был так остро наточен, что даже боли не почувствовала. Только кровь подтвердила, что порезы сделаны. Сжала кулак и протянула руку к остальным. Все ждали только меня. Встали плотнее, соединившись плечами и ранками на руках. Пубок, сомкнув круг, начал что-то нашёптывать на грани слышимости. Он повторял одни и те же слова, но каждый раз чуть громче, чуть резче, чуть значимее. И все, стоящие крУгом, повторяли за ним. И я повторяла тоже. Не понимая смысла слов, не зная, зачем я это делаю, но осознавая важность и необходимость моего участия в ритуале. Вдруг наши соединённые руки окутало марево голубого сияния. Легкий жар с руки перекинулся на всё тело, прокатился волной и схлынул. Кулаки разжались, руки опустились, но мы так и стояли, прижавшись друг к другу плечами.
— Теперь ты наша сестра, а мы твои братья, — буднично объявил Пубок, и круг распался.
— Как это? — не поняла я.
— Ты боялась нашего предательства. Для твоего спокойствия мы провели обряд единения и стали семьёй. Никто из членов семьи не может навредить родичу. Это магия рода. Рассчитывай на нас, сестрёнка!
— А Инк-то вышел из круга, не захотел родниться, — ехидно заметил Филипп, вылезая на крышку ранца. С недавнего времени он стал пользоваться рюкзаком, как раньше пользовался горбом. Сидел сверху.
— Мало ли какие у него на это причины были, — пожала я плечами. — Он всё же третий в очереди на наследование престола, а я попаданка безродная. Мне и этих братьев достаточно!
С улыбкой рассматривала вновь обретённых родичей. Мужчины не так пугающе могучи, как демоны, но все высокие и крепкие. Не было в них тяжести борцов сумо, но гибкая неутомимая подвижность самбистов говорила о принадлежности к опасной профессии.
— Госпожа, — медовый голос Лолит отвлёк от визуального знакомства с новыми членами семьи. — Что случилось, госпожа?
— Ты о чем, лиса? — повернулась я к суккубу.
— Не понимаю, что происходит. Кто это? — она кивнула на людей за моей спиной. — Я перестала чувствовать привязку правителей, рабыней которых стала после рождения ребёнка. Мне страшно, госпожа.
Хоть и не выглядела Лолит испуганно, но я ей верила. Не по наивности, присущей мне, а по осознанию того, что пугаться внезапно наступивших изменений, неизвестности будущего — это нормально. Сотни лет быть рабыней привычнее и понятнее, чем получить нежданную свободу, стать полностью ответственной за свою жизнь.
— Тройку арестовали и отправили на закрытую территорию на исправительные работы, — без лишних подробностей рассказывала я. — Похоже, когда на них накладывали заклинание заключения, тогда и разорвали твою связь с ними.
Красотка смотрела на меня широко распахнутыми глазами, обрамлёнными густыми изогнутыми ресницами, приложив кончики пальцев к полным ярким губам. «Мне это не надо!» — привычно произнесла я спасительную аффирмацию.
Суккуб, понимая, что я могу повлиять на её судьбу, слегка смущенно сказала:
— Не сердись на меня, что я Грайзе о тебе нашептала. Мне заказано врать, я правду люблю.
Я усмехнулась. Правда — она всякая бывает. Как подать, как интерпретировать, что добавить к имеющимся фактам или скрыть. В некоторых случаях и лгать не нужно. Просто промолчать.
ebooksa