— Не трогайте их, – выдохнула Эндра, зачем-то вцепившаяся в свой воротник. – Пожалуйста.
Оборотень фыркнул.
— Я тебя сначала убью, – пообещал он. – Ты этого не увидишь.
— Не надо!
— Надо, лисичка. Надо. – Неожиданно ухмылка исчезла, обратившись в хищный оскал. Непринужденную позу сменила боевая стойка. Голос растерял напускную мягкость, переходя в грозное рычание. – Тебе придется ответить, шавка, за мое унижение!
Эндра кубарем скатилась на пол, в движении обращаясь – мгновение спустя на полу скалилась небольшая изящная рыжая лисица с кровавыми проплешинами на густой шерсти.
Лисица громко тявкнула. Оборотень прыгнул, приземляясь уже волком, мощным ударом передних лап пригвоздив раненую лисицу к полу, зарычал. Хрустнули кости, лисица болезненно заскулила, отчаянно скребя лапами линолеум, а волк, по всему, не собирался убивать сразу. Он хотел насладиться чужой болью, отчаяньем, страхом.
Меня будто подбросило. Тварь! Самая настоящая тварь!
— Не тронь девочку.
Голос прозвучал тихо, но он обернулся. Чтобы увидеть дуло пистолета, который я держала обеими руками. Я нашу рыжую в обиду не дам. Различие между ней и этим волком – как черный дождь с питьевой водой: не упустить, не спутать. Девочку эта мерзость в волчьем обличье не получит.
Выстрел прогремел громом, отражаясь от стен, на бурой шкуре волка расцвело алое пятно. Тварь развернулась и опрометью вылетела за дверь, брызнув красным на белый лен моего пододеяльника.
Лисица приподняла морду, поглядела на меня помутневшими от боли глазами, издала жалобный скулящий стон и потеряла сознание.
Обрез
Дэннера я отправил извиняться.
Он не стал спорить. Просто молча поднялся, отряхнул куртку. И вдруг шагнул ко мне и крепко пожал руку. Он больше не считал меня врагом. Я это прочел по его глазам. И тогда мне вдруг показалось, будто бы стало легче дышать, и в голову полезли какие-то дурацкие сентиментальности, а я их отбрасывал, но бестолку. Черт, как же хорошо! Все это напряжение, вся вражда последних лет между нами исчезла, будто с шеи сбросили невидимую петлю. Мы снова были товарищами. Исчезла злость, это проклятое отчуждение, недоверие, а появилась какая-то прочная духовная связь. Между нами будто протянулась незримая нить, и я ощутил, что лучше друга у меня не было никогда и больше не будет. Общий кошмар, связавший нас крепче любого родства, вдруг обратился в привязанность. Мы понимали друг друга безо всяких слов, и не нужно было притворяться, хитрить, строить какие-либо отношения. Просто мы стали друзьями, да, наверное, и были ими всегда – но отказывались оба, неизвестно, зачем отказывались признавать это, крысились друг на друга как две цепных собаки, а теперь вся вражда осталась в прошлом.
Я обрел настоящего друга.
Просто потому, что мы, наконец, оба все поняли. Я понял его, а он понял меня.
Это было хорошо.
К черту. Я сам найду девчонку, а эти двое пусть разбираются со своими делами. Твари знают, что может сотворить в таком состоянии Аретейни и что может случиться по дороге с Лесли. Незачем рисковать.
Меня немного тяготила только длинная дорога. Я боялся не успеть.