— Какую установку? – уточнил Сережа. В руках он держал кружку с кофе, от которой поднимался ароматный пар.
— Нэйси, мы же в прошлом! – вдруг разнесся по помещению звонкий голос Алисы. – Они же ничего не знают! – Она обернулась к женщине. – Это вы оставили нам послание!
— Маша, не... – начал, было, Михал Степаныч, но женщина уже справилась с удивлением и снова решительно подхватила нас под руки.
— Для начала им надо привести себя в порядок, – непререкаемым тоном отрезала она. – Идемте, девочки.
Обрез
Я тащился за Дэннером через лес, а твари разбегались от нас как от чумы, и все, что там наговорил этот покойный оборотень, все больше и больше походило на правду. Вот метнулась в темноту крыса, вот исчез в переплетении узловатых корней волглый морок, а следом за ним улез обратно под землю упырь. Дэннер шел спокойно и уверенно, расчищая нам путь ножом, и пистолет в его руке был не нужен, так, pro forma. А я все никак не хотел поверить.
Только не Селиванов!.. Почему… Черт побери, как это случилось?!
Так я и спросил.
— Когда я Аретейни побежал спасать, – отозвался Дэннер, – я сцепился с Волейнаром. Он меня и укусил. Не жалей, Джонни. Не стою я твоей жалости.
— Заткнись! – не выдержал я, задыхаясь и цепляясь за деревья, чтобы не упасть – крови я потерял довольно много, и в глазах предательски темнело. – Заткнись, чертов идиот… надо было с тобой идти… с-сука…
Дэннер отвел ветку, пропуская меня вперед.
— Прости, – тихо проговорил он. Я, наверное, готов был его пришибить, но сил едва-едва хватало на то, чтобы переставлять ноги.
— И что? – Я послушно нырнул под ветку, обернулся. – Ты теперь оборотень, да?
Дэннер усмехнулся.
— Пока нет. Надеюсь…
Я заметил, что радужка у него отливает фосфорной желтизной. Трансформируется…
Не знаю, почему я вдруг закатил ему истерику. Только я остановился и выкрикнул:
— Ты кретин, Селиванов! И убивать я тебя не стану, понял! И…
— Джонни. – Рука Дэннера легла мне на плечо. – Оставь. Сделанного не воротишь.
Тут в глазах потемнело окончательно, и я сполз по стволу ближайшего дерева. Сил не осталось, болели раны, нанесенные крюком оборотня. Наконец, я сообразил, что для Селиванова теперь стал только обузой, а не помощником. Это никуда не годится.