Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах)

22
18
20
22
24
26
28
30

Страх нарастал, душил, выцарапывался из груди наружу, разрывая плоть ледяными коготками. Я не знала, что сильнее – страх или боль и жажда.

— Да не молчи же! Меня ранили?! Да или нет?!

— Зацепили. – Тихий голос Дэннера оборвал мои крики.

Я бы вскочила, но тело словно залили свинцом. Прошептала:

— Я пить хочу… дай мне воды.

— Не поможет тебе вода.

— А ты просто дай мне попить.

Дэннер поглядел на меня еще раз, непослушными руками отцепил походную солдатскую фляжку с пояса. Придвинулся совсем близко, чтобы приподнять мою голову и напоить – как вдруг в уши ударил оглушительный набат. Меня будто накрыло тяжелой океанской волной, мир куда-то уплыл, замедлился, точно старенький кассетник плохо тянет пленку. Звук бил изнутри черепа, бил тупым медным языком в стенки колокола, и я не сразу узнала в нем сердечный ритм.

Ну, да, сердце. Ровными, сильными ударами. Разве может оно так громко биться?.. Человеческое сердце…

Сознание растворялось в этом звуке, угасало, я тонула в нем, как сахарный кубик в чашке с чаем.

— Ласточка! Очнись.

Я вздрогнула и пришла в себя – опять судорога. Дэннер теперь стоял, склонившись надо мной и поддерживая под затылок. И когда это он успел встать?..

— Прости. Я не должен был подходить так близко.

До меня, как-то, все еще не совсем доходило.

— Что это было, Дэннер? Я сознание потеряла?

Он выдохнул, резко отвернулся. Я молчала – в таком состоянии человека лучше не дергать. Когда Селиванов вернул самоконтроль и обернулся обратно – губы уже улыбались, а в глазах застыло проклятое стекло, из чего я заключила, что вопросов лучше не задавать. И робко напомнила:

— Мы… ты собирался меня напоить.

Дэннер подошел со спины, протянул руку, я ощутила, как в зубы ткнулось холодное металлическое горлышко фляги.

— Как скажешь… – прошептал капитан. – Как скажешь.

Боль взорвалась гранатой.