— Под проспектом.
Девочка помолчала. Затем с уважением спросила:
— А как это ты путь находишь в темноте?
Проклятье!.. За всеми этими приключениями я благополучно позабыл, что нам-то с Ласточкой свет не нужен – а вот малышка может испугаться.
— А я хорошо знаю дорогу. – Почти правда. Я ведь тут был уже?.. Был. Два раза. Второй совсем недавно, между прочим. – Ты как, нормально? – осторожно поинтересовался я.
— Нормально. Холодно только.
— Погоди, – спохватился я, – сейчас одену… – В самом деле, она же в одном легком платье. Как когда-то Ласточка… в груди немедленно обожгло. Так. Возьми-ка себя в руки, Дэннер.
— Не надо, – отказалась девочка, прижавшись и опуская головку мне на плечо – волосы защекотали ухо. – Ты теплый.
Я боялся задать вопрос – и им напомнить. Но она вдруг спросила:
— А вы патрульные, да?
Я сцепил зубы, останавливая ругательство. Патрульные, щас.
— Вроде того.
— Ясно. А мы домой идем?
Мне почудилось, будто с груди скатился большущий валун. Не помнит…
— Ты чего вздыхаешь? – удивилась девочка. Так… думай, товарищ капитан, думай… и желательно, быстро. Можно еще – продуктивно. Но это вариант для энтузиастов и передовиков.
— Устал просто.
— Я могу сама идти.
— У тебя обуви нет.
— Я заболею?
— Вполне вероятно. – Я покосился на Ласточку, но она все молчала. Невдалеке возилась какая-то тварь. – А тебя как зовут?