Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах)

22
18
20
22
24
26
28
30

Дэннер

Едва шагнув за калитку, я чутьем уловил – человеческим ли, волчьим – что опоздал. Запах смерти витал в воздухе, железный запах крови, боли и страха. Откуда же враг пришел?.. А, не все ли равно теперь.

— Что-то случилось, Дэннер? – заботливо спросила Октябрина. – Почему ты остановился?

Ну, что тут скажешь?

— Я просто задумался.

Детская рука погладила меня по волосам. Убери руку. Да убери ты руку, от нее кровью несет!

— Мы не туда пришли?

— Туда. – Я, оглянувшись, шагнул к старой раскидистой яблоне и усадил девчонку на мокрую ветку. – Ты посиди тут немного, а я пойду, разведаю, что там. Ладно?

Большие ореховые глаза изучающе прищурились, глядя на меня.

— Не оставляй меня одну, – попросила Октябрина. – Я не боюсь покойников, если они не ходят. Я боюсь тех. Живых.

У меня пальцы заледенели.

— А… – осторожненько уточнил я, – а ты… В смысле, кого живых?

Девочка поджала босые ножки, зябко приподняв плечи.

— Ну, тех, в масках, – пояснила она. – А покойников я не боюсь. Если ходят только. Если ты думаешь, что я испугаюсь мертвых – ты не бойся. Я не буду плакать и кричать.

Я обреченно уселся на ту же ветку. В голове вихрем кружились мысли, картины, возможные варианты. Пришлось выуживать из этого водоворота наиболее удачные слова и жесты.

— Октябрина…

— Ты можешь звать меня Риной. Октябрина слишком утомительно.

— Хорошо. Рина, – согласился я, – ты помнишь людей в масках?

— Тварей, – исправила девочка, обернувшись. – Тварей в масках.

— Ну, да, тварей… – пробормотал я, глядя на землю и болтая ногами. Разговор становился все более опасным. – В чем-то ты права.