— Но я буду выполнять работу, которую до меня делал армейский офицер, или даже два. Ведь инструкциями и документами должен заниматься не связист, а писарь. На меня возложили работу двух офицеров.
— Это так, — согласился командир, — но это не даёт тебе права подчиняться воинскому уставу. Твое дело быть штабной помощницей. Будь ею и я останусь доволен.
Этот разговор немного успокоил Сандру. Было ли дело в доброжелательном тоне командира или в отрезвляющем смысле его фраз, но Сандра решила для себя, что здесь её ждёт та же работа, что и всегда. Просто в необычных условиях.
Изо дня в день Сандра украдкой наблюдала за рядовыми, пытаясь угадать, кто из них и за что бы осужден. Кто украл чужой паёк? Кто напился шнапса и сбежал в тыл? Кто опустился до уровня животного и изнасиловал невинную девушку? Кто расстреливал мирных жителей? Ясно было только одно — свои преступления они совершили на Западном фронте. Случись подобное здесь, на Востоке, никто бы им и слова не сказал. Ведь Запад это колыбель цивилизации, там не должно быть места бесчинствам. А Восток кишит идеологическими и расовыми врагами, им не должно быть пощады. Это Сандра прекрасно поняла ещё в Риге, другое дело, что не смогла смириться и принять.
Наконец, она выяснила, что значит «осужден по 175-ому параграфу» и почему ей не стоит опасаться этих людей. В третью роту ссылали гомосексуалистов, застигнутых врасплох в своих частях и отданных под суд с подачи командиров, бывших любовников, провокаторов и совращенных ими однополчан. И кому только пришло в голову сконцентрировать их вместе, а главное зачем? Чтобы не совращали других? Как бы то ни было, но эти люди были самой низшей кастой даже в среде дезертиров и убийц.
Все, кто попал в испытательный батальон, когда-то были солдатами, офицерами и унтер-офицерами, а теперь стали рядовыми без погонов и наград. Многие действительно стремились реабилитироваться в предстоящих боях. Кто-то даже сурово говорил Сандре: «Береги канцелярию. Там все наши личные дела, в них записаны все заслуги. Если документы сгорят, считай, мы геройствовали зря».
Не прошло и двух дней, как возможность нагеройствоваться всласть представилась всем. Батальон перебрасывали в самый центр военных действий. Первое перемещение привело Сандру в замешательство. Если личный состав штаба удостоился передвижения в машине, то рядовые шли пешком, а вслед за ними по протоптанному снегу брели лошади, впряженные в повозки.
В тот день выдалась злая метель. Автомобиль застрял на переметённой тяжёлым снегом дороге. Солдаты выбились из сил, расчищая путь. Когда Сандра через окно продуваемой всеми ветрами машины внимательно присмотрелась к бойцам, а точнее, к их обмундированию, то пришла в негодование.
— Что это?! — неожиданно для самой себя воскликнула Сандра, обратив на себя внимание командира и его адъютанта. — А почему они так лёгко одеты? Сейчас же зима, а не осень.
— А это и есть зимняя форма одежда, — апатично ответил адъютант.
— Вы что, смеётесь? — опешила Сандра. — Да половина из них доберётся до места с воспалением лёгких. Вы что не понимаете, чем это грозит?
— Мы-то, госпожа Гольдхаген всё прекрасно понимаем, — успокаивающим тоном обратился к ней командир. — Но что мы можем сделать, если снабжение работает из рук вон плохо?
— Это в Берлине не понимают, — вторил ему адъютант с более критической интонацией в голосе, — что русская зима вовсе не такая как в Европе. Ничуть на неё не похожа. Но им же в Берлине виднее, как нам здесь воевать.
В этот момент к машине подвели лошадь, и солдаты стали неловко впрягать животное, цепляя упряжь за бампер.
— Да все куда проще, — махнул рукой командир. — Никто не думал, что война затянется. Рассчитывали разделаться с Советами до ноября. Но вы же видите, как всё получилось. Уже январь, а теплую форму ещё не всем успели пошить. Вы же наверняка знаете, как в последние годы тяжело с одеждой в тылу.
Сандра помрачнела. Она не знала, как реагировать на услышанное. Казалось, что во власти засели полные идиоты, не способные на длительное стратегическое планирование. Тогда зачем воевать, если для этого нет ресурсов? Зачем превозносить в собственных речах немецкого солдата и тут же подвергать его пытке холодом?
Она всё думала и размышляла, а снаружи солдаты с покрасневшими, облепленными снегом лицами ежились и застывали словно сосульки. Прибыв на место, офицеры не досчитались с десяток бойцов. Это не было дезертирством. Когда снег сыплет с неба и, подхваченный суровым ветром, окутывает белой пеленой всё вокруг, очень лёгко остаться в снежной пустыне навсегда. Десять человек и остались — заблудились, не нашли заметённых следов тех, кто шёл впереди, сбились с пути, увязли в сугробах по пояс и не смогли больше сдвинуться с места. Они погибли на войне, так и не испытав себя в сражении.
Для Сандры наступил первый боевой день. Вдали гремела артиллерия, и раздавались взрывы, а она тихо сидела в сторонке, пока в штабе кипела суета. Клаус контролировал работу аппаратуры в штабе, связисты успели проложить кабель до передовой, и теперь командир батальона слушал донесения командиров рот, а Сандра лишь заполняла под диктовку журнал боевых действий.
Когда бой был окончен, из рот стали приходить офицеры и подавать список павших и раненых. Сандра перебирала личные дела, выкладывая на стол папки с именами тех, кого занесли в «невосполнимые потери». Она пришла в замешательство, когда поняла, что полка с личными делами опустела наполовину.
— Но ведь, — с лёгкой дрожью в голосе произнесла она, — половина… они погибли и ранены. Так много… Разве это нормально?
ebooksa