– На просто так неинтересно играть.
– Вот еще! А у тебя что, серебришко имеется?
– Здесь – нет.
– Знамо, что нет. На щелбаны предлагаешь? Ага, хитрый какой, так я тебя отсюда и выпустил. Не убедишь, не думай, тут такой засовище – целая балка! И тараном не вышибешь.
– Давай по новой играть. А кто проиграет – про того обидные слова написать. Ну, про меня или про тебя. На ограде, со стороны улицы, чтоб издалека видели… чтоб обидней было!
– Ха! Так я и так про тебя все что угодно могу написать!
– Так нечестно будет. Да и имени ты моего не знаешь.
– А ты скажешь?
– Скажу. Только… ты писать-то умеешь?
Парень аж подскочил от вспыхнувшей вдруг в глазах обиды:
– Да я, если хочешь знать, в господской лавке, приказчиком…
– Понял, понял, понял. Извини. Ну, что, начали?
– Теперь моя очередь – Юлиобона!
– Августодурум.
– Медиолан.
– Так Медиолан был уже!
– Он в прошлой игре был.
– А что это ты тут делаешь? – это спросил незаметно подошедший к горе-часовому сзади парнишка, тот самый, маленький, светленький, который – в числе прочих своих сотоварищей – и заманил глупого хевдинга в ловушку.
Сидевший на корточках страж лениво оглянулся:
– А, Марк! Что, грядки копать послали?