– Дай ему, дай! Покажи этому худосочному!
– Нападай… – наконец показал глазами Миусс. – Я отступлю к двери.
И тут же отпрыгнул назад. Радомир, подняв меч, бросился следом.
Взвыла толпа.
Удар. Звон. Искры…
Щеколда… где эта чертова щеколда? Ага! Вот она…
– А ну-ка, посторонись, брат!
Ударив клинком по щеколде, Рад пинком распахнул ничем уже не сдерживаемую дверь, выскочил, чувствуя за плечами дыханьи Миусса. Стражники и гости опешили, растерялись.
А вырвавшиеся на волю бойцы уже неслись по аллее, навстречу пришедшим в себя врагам. Дюжина вооруженных воинов в римских добротных панцирях встала на пути беглецов. Князь ударил мечом одного, гунн – другого. Завязалась сеча, теперь уже – уж точно, не на жизнь, а на смерть.
– Держись, Миусс!
– Лучше смерть, чем неволя!
Удар!!!
– А умирать мы погодим.
Что просвистело. Упал один воин… другой… Доспехи плохо держали стрелы.
Гунн удивленно скосил глаза:
– Что такое там, друг?
– Наши, Миусс! – отбивая вражий клинок, обрадованно воскликнул хевдинг. – Наши!
– Держись, княже!
Могучим всесокрушающим вихрем ворвались в гущу врагов верные дружинники Радомира. Те, кого он привел с собой. Налог кровью. Серый Карась, Хомут, Скорька… Иксай… все ж этот парень уцелел. Здорово! А кто это тут машет секирой? А-а-а!!!
– Славный Хукбольд, сын Винегара!