– Здоровый такой, а глазки маленькие, серые. Ятвизем кличут.
– Может, Ятвигом?!
– Во-во, я и говорю. Он теперь с Хотобудом-воем, Ятвиг этот.
– Понятно. Немая девка, значит.
– Она и шум подняла – выскочила, руками замахала… а сказать-то ничего не умеет! Да что уж тут.
– Ясно, – Радомир покосился на спящую красавицу – Хильду – и негромко продолжил: – И что потом с этой немой?
– А ничего такого, господине. Отправили вместе с Доброгастом к предкам. Раз уж она ему так понравилась.
– А она что?
– Убивалась. Руки заламывала, словно б звала кого-то… Вот Муму ей по голове приложил кулаком тихонечько – чтоб унялась. А потом уж Влекумер-навий – ножом по горлу. За ней следом и многих. Доброгаст не последний человек был, так и селенье наше соседи по сю пору кличут – Доброгастово. Келамег, отец Доброгаста, тут первый жил, а потом уж эти явились, пришлые – Межамир, Сдислав, Витенег.
– Понятно, соседская община называется, – молодой человек вздохнул и снова помассировал виски. – Голову что-то ломит.
– Посейчас, господине, отвар принесу. Да и женушку твою попоить бы надо.
Радомир так и промаялся до самого вечера, толком и не поел – не было аппетита – и не поспал – сон не сон. Лишь как стемнело, забылся на лавке нехорошей смурной дремой, да привиделось вдруг – Хильда встала, пошла! Рад обрадовался, вскочил на ноги:
– Милая!
Нет, девушка все так и лежала.
Зато снаружи, во дворе, вдруг разлаялись псы. Послышались чьи-то шаги, голоса…
– Говорю – до утра обожди, уважаемый! Господин только прилег.
Да кого там еще принесло-то?
Встав с лавки, молодой человек распахнул дверь, впуская в дом свежий ночной воздух:
– Кто там такой, Ирман?
Жуткая фигура, высокая и худая, скользнула из темноты. Кто-то хрипловато кашлянул, засмеялся.