– Вообще не выйдет из Галлии.
– А если все же осмелится?
– Тогда – война. Гражданская война, гладиатор. Самая страшная.
Пленник посмотрел на Беторикса неожиданно затуманившимся взглядом:
– Да, мы прибрали обоз. Так, ни для каких целей, просто для себя. Глупо отказываться, когда золото само идет в руки.
– Ну, еще бы! Но… – покусав губу, Галльский Вепрь посмотрел прямо в бегающие глаза политикана. – Ты и твои дружки – шавки, Цезарь – слон. Почему ж вы его не боитесь?
– Кроме нас, есть и другие…
– Помпей? Катон? Красс?
– Красса давно нет в живых, гладиатор! Но есть сенаторы… О, это люди влиятельные и очень богатые.
– Но и они вряд ли совладают с Цезарем. Нужна личность!
– Помпей!
– Согласен. Но не кажется ли тебе, что в политической борьбе Помпей как-то слишком вял?
– Зато Цезарь – слишком уж проворен, – сквозь зубы прошептал Милон. – Пусть уж лучше вялый Помпей. Думаю, так рассудит и сенат, когда придет время.
– Когда придет время… – задумчиво повторил Беторикс.
Он прекрасно знал, когда это время придет: в сорок девятом году, через… почти через два года. А за это время легионы Цезаря вдребезги расколошматят Верцингеторикса, и тогда… тогда ворота в будущее не откроются уже никогда! Тогда – все! Здесь – навеки…
Нет! Нет! Нет!
А раз нет, так нужно укорить процесс… значительно ускорить! Для чего очень бы пригодилось сейчас галльское золото. В качестве смазки.
Устало вздохнув, Галльский Вепрь присел рядом с пленным на корточки:
– Обозники, слуги, они…
– Им посулили золото. А потом убили, – цинично усмехнулся Милон. – Эти простолюдины сделали свое дело – зачем же платить?